– Вика, мне кажется, ты преувеличиваешь, – решил внести свою лепту в педагогическую беседу Авдей. – К тому же… Ведьмы тоже не безгрешны.
– Не безгрешны, – согласилась я, про себя пометив, что надо будет за такие слова устроить мужу какую-нибудь мелкую каверзу вроде сенной лихорадки. – Но мы тем не менее люди. Ведьмы смертны. В отличие от вампиров. Кстати, сколько по-настоящему лет этому веснушчатому юноше?
– Почти двести… – прошептала Марья.
– Хм. Для вампира он не так уж и стар. А тебе, Маша, в бойфренды явно не годится.
– Ты запрещаешь мне с ним дружить? – Глаза дочери опасно засверкали, предвещая новую ссору.
– Не рекомендую. Но если это для тебя такая фишка – встречаться с вампиром, потерпи хотя бы до того, как я выясню, кто же ликвидировал мои заклятия. Этот будет поопасней вампира.
– Я вас слушаю и поражаюсь, – вклинилась Дарья. – Неужели можно считать все это реальным: магию, вампиров? Может, этот мальчик психически болен и вообразил, что он вампир?
– Ага. И клыки у него из пластмассы, а в глаза он фосфорент[4] закапал, чтобы светились! – тут же вскинулась Машка. Похоже, Марья, увлекшись вампиром, стала склонна к дискуссиям на тему «Паранормальное в нашем быту».
Я же, чтобы моя проводящая антимагическую политику Дарья не возомнила о себе слишком много, взглядом сняла с полки мирно дремавшую там фарфоровую собачку-копилку и поставила ее на стол, прямо перед Дашкиным носом.
– Галлюцинация, – не сдалась дочь.
Фарфоровая собачка, повинуясь мне, ожила, встала на задние лапки и затанцевала, смешно помахивая куцым позолоченным хвостиком. Потом села и затявкала на Дашу.
– Все равно не верю…
Вот упрямая!
Вся в меня.
Ведьма бы из нее получилась – высший класс!
Я оставила в покое собачку и вытерла пот со лба. Такие фокусы на самом деле отнимают немало энергии, а толку в них – ноль.
– Ладно, Дарья, переубеждать я тебя не буду. В какой-то мере это даже хорошо: хоть ты у нас в вампира не влюбишься.
– А кто это влюбился?! – фальшиво возмутилась Марья и покраснела как майская роза.
Дарья ничего не сказала. Но ее нежные, усыпанные недовыдавленными прыщиками щечки тоже стали пунцовыми.
– Я только вот что хочу спросить, – умиротворенным тоном заговорил Авдей (видимо, он простил дочерям бунт, коньяк и презрение к своему творческому наследию). – Как это могло случиться, что Дарья во сне увидела происшедшее с Машей?
– Я могу это объяснить с позиции магии, дорогой, – развела руками я. – Но, боюсь, подобное объяснение нашу диалектическую материалистку не удовлетворит.
– Это просто подсознание. По Юнгу, – авторитетно заявила сама диалектическая материалистка. – Подсознательно я беспокоилась за Машку, потому что она вечно влипает в истории. И с этим парнем тоже влипла. Вот мне и приснилось… Случайное совпадение, что приснился именно фамильный склеп Кадушкиных. Ведь не могла же я знать, что это их склеп!