— Нет, я описала кое-что в своем романе.
— В «Жизели»? Я прочитал. Неужели это про тебя?
— Не совсем. У меня есть роман «Анатомия любви», он печатался на английском и французском языках. Но это тоже не все. Остальное знает Джек, все происходило на его глазах, меня выслали из Союза, и Алик родился уже в Риме, без отца.
— А я думал, что ты с Джеком. Он так тебя любит.
— Витторио, мне тяжело говорить об этом. Работа с тобой помогла мне забыться. И еще, спасибо, что ты меня понял. Когда я пишу, я живу жизнью моей героини, внутренне я — это она. И мне очень нравится, что ты так бережно сохранил мои ощущения и эмоции, я сняла бы фильм так же, если бы умела.
— Так мы договорились насчет Елены? Ты будешь ее играть!
— Скорее — нет. Ищи другую.
Но проходит неделя, вторая, и я, как остановленная на скаку лошадь, задумчиво оглядываюсь, не зная, как жить дальше. Я дописываю эссе, которое лежит у меня в столе уже несколько месяцев, и опять начинаю тосковать. Джек заставляет выезжать на корт и предлагает заниматься кун-фу, но я боюсь быть с ним слишком много времени. Во время съемок мы и так сблизились, я не хочу создавать у него опасные иллюзии, мне бесконечно жалко его. Это еще раз подтверждает мою уверенность, что рядом со мной все страдают. Наконец, после особенно тяжелой ночи, когда я лежала без сна, мучительно раздумывая, правда ли у Коли появился новый интерес к жизни, или он просто пытается мне это внушить, чтобы освободить, я звоню Витторио и соглашаюсь сниматься дальше.
— Я не сомневался, что ты согласишься!
Опять начинаются вечерние съемки. Моя новая героиня так близка мне своим желанием скрыть бурю чувств, сжигающую ее изнутри, боязнью переложить свои проблемы на плечи любимого человека, своей неуверенностью в возможности счастья. Мы с Витторио очень тщательно отбираем кадры юности героев, где играют совсем молоденькие мальчик и девочка из школы искусств. Перед съемкой я долго разговариваю с ними о любви. Они, конечно, знают о ней значительно больше меня, но постепенно, отбрасывая все наносное, нам удалось вспомнить трепет первого чувства и первых объятий. Моя героиня возрождалась, как феникс, из пепла последующих лет одинокой беспросветной жизни. Джек привозил и отвозил меня со съемок домой, несмотря на мои слабые протесты. Кроме того, он сказал, что хочет поехать со мной в Брюссель, где должны быть все натурные съемки.
— Джек, зачем ты это делаешь? Уезжай куда-нибудь и забудь меня, — прошу я каждый раз, но он так трогательно убеждает, что мне нечего опасаться…
— Элизабет, я так счастлив рядом с тобой, не гони меня. Я ведь ничего не прошу больше, — от его голоса с модуляциями глубоко запрятанной страсти у меня каждый раз что-то дрожит внутри и подступают слезы, так мне это напоминает прежнюю Колину безответную любовь.