Андрей КОСТИН
УБИЙСТВЕННЫЙ АРГУМЕНТ
Ты из мафии, и я из мафии,
но кто кому напишет эпитафию?
И. Бродский
1. ВИНО, ДАМА И ГОЛЫЙ МЕРТВЫЙ
Гроза пронеслась над Москвой в полночь на 25 декабря.
Гром зарождался где-то вдали, проносился над спящими домами, наталкивался на заклеенные на зиму окна и долго еще перекатывался, как бильярдный шар в поисках лузы.
А потом повалил снег - мелкий мокрый и густой. Будто кто-то размахивал перед окном серебристым помелом.
В темноте я нашарил пачку сигарет, спички. Закурил, стоя у окна, мягко погладил левую сторону груди, словно кошку.
За спиной скрипнула дверь и загорелся свет. Я обернулся.
Алена зябко куталась в халат. Глаза у нее были сонные.
- Я и не слышала, как ты пришел. Тебе звонили...
- Глупости. Мне никто не может звонить.
- Какой-то мужчина. Он сказал, что ждет тебя в ресторане "Красная лошадь", хочет предложить работу. Он пробудет там долго. Сказал - ты только назови себя метрдотелю, и тебя проводят к его столику.
- Глупости, - повторил я. - Меня никто не может ждать. И никто не предложит работу.
- Ты чем-то расстроен? - она посмотрела участливо.
Лучше бы она провела ногтем по стеклу.
- Наоборот. Сегодня Рождество. Праздник. Знаешь, есть такой обычай: в семье, где кто-то пропал без вести и неизвестно, жив он или нет, в этот день на окно ставят свечу. Чтобы заблудившаяся душа могла найти дорогу к дому...
- Это католики в декабре празднуют, - заметила Алена, наморщив лобик.
- ...И я знаю дом, где сегодня, наверняка, на окне горит свеча.
- Может, перестанешь себя изводить? - спросила она.
- Не к добру гроза зимой, - я покачал головой.
- Мне завтра на работу рано, - она почти извинялась.
- Ну конечно. Я весь день провалялся в постели, вот и не спится.
Главное преимущество, когда сидишь без дела, можно спать в любое время. Потому что некуда спешить. Хотя, какое это преимущество?
- С тобой точно все в порядке? - Алена подозрительно посмотрела на меня.
- Сигареты кончились. Схожу, куплю.
- Среди ночи?
- Возле метро есть дежурная палатка.
Она недоуменно покачала головой.
Ночная улица встретила мелким мокрым снегом. Подняв воротник, я пересек гулкий котлован двора. Белый снег лег только сверху, а под ним оставалась грязь наших вчерашних следов.
В киоске у метро продавец спал. Не стоило его будить ради пачки сигарет. Впрочем, дело-то не в сигаретах. Просто я заставлял себя что-то делать - ходить, говорить, пить, есть. Есть было тяжелее всего. А пить - всего проще. Я абсолютно здоров и мне тридцать пять лет. Переходный
возраст для мужчины, утверждают на Востоке. Только мне некуда было переходить.
