— …Неразумным щенком, который поставил больше, чем мог позволить себе проиграть, — закончил за нее Вольф. — Я прав, мисс Ханникат?
Марселла неохотно кивнула, соглашаясь с ним, а молодой человек продолжал, изогнув золотистую бровь:
— Избавьте меня от ваших евангельских проповедей и расскажите лучше, насколько глубоко завяз ваш братец.
Марселла глубоко вздохнула.
— Он проиграл десять тысяч фунтов.
— Десять тысяч фунтов, — тихо повторил Вольф с еще большим презрением в голосе. — Признайтесь, ведь это брат прислал вас сюда похлопотать о его деле? Очевидно, он надеется, будто я настолько пленюсь вашими чарами, что верну его расписки?
— Вовсе нет! — воскликнула Марселла. — Мой брат — человек чести, правда, немного беспечен. Если бы вы дали ему немного времени, он непременно расплатился бы с долгами. Кларенс мог бы, например, каждый месяц выплачивать вам небольшую сумму, пока не закроются все счета.
— Небольшая сумма каждый месяц… вроде, как платят жалованье слуге?
— Вот именно, — с готовностью кивнула Марселла, почувствовав, как сразу стало легче на сердце. Судя по всему, этот Вольф вполне разумный человек, так что дело можно будет уладить без лишних проволочек.
Но минутное ликование сразу померкло, когда она заметила, как недобро сузились зеленые глаза мужчины.
— Мисс Ханникат, вы или наивны до невозможности, или невероятно глупы. Впрочем, не важно, к какой категории вы относитесь. Я равно не терплю ни наивных, ни дураков. Более того, — голос Вольфа приобрел прежнюю стальную бархатистость, — я не выношу так называемых джентльменов, которые, как щенки, прячутся под юбки своих женщин, лишь бы не отвечать за последствия собственных поступков.
— Но Кларри не знает, что я…
Марселла не закончила фразу, уловив холодный блеск в глазах Вольфа, и с замирающим сердцем поняла, что проговорилась. Теперь этому опасному человеку доподлинно известно, что ее брат понятия не имеет, куда она отправилась этой ночью. По правде говоря, и родители, и Кларри полагали, что Марселла находится в гостях или на каком-нибудь модном рауте и задержится там до рассвета.
Несмотря на то, что похищение оказалось для нее совершенно неожиданным, пока пострадала только гордость Марселлы. Теперь же девушку охватили настоящее волнение и трепет, а от страха по спине побежали ледяные мурашки. Поставив на пол бутылку, Вольф поднялся с кресла и устремил на Марселлу пристальный взгляд.
Боже милостивый, билась у нее в голове одна-единственная мысль, что навлекла она на себя на этот раз, стараясь спасти честь своего брата?