Машинально она потянулась к связке и вдруг поняла, что точно так же догорят и погаснут все её корни и она останется одна в черноте этой страшной, правильной, как окоп, пещеры.
Пламя прянуло из бетонной щели и опало. Мягким оползнем навалилась глухая беззвёздная ночь. Плоская металлическая громада пропала. Остался лишь узкий прямоугольник голубовато-серого предрассветного сумрака, в котором исчез Влад, да тусклый отблеск сбоку — гладкий и ровный, как спокойная вода.
Если не смотреть на этот блик, если постараться забыть, что это металл, если подойти и, не коснувшись, протиснуться боком… Чага поднялась, обронённые кистени со стуком упали на пол, пришлось их снова смотать… Ласковый смертельный блик притягивал взгляд и не разрешал закрыть глаза.
И Чага попыталась вспомнить, как это было там, у высохшей рощи, когда она подошла к Седому и, раздвинув жёсткую шерсть на горбу, вынула из раны осколок… В тот раз она даже не успела испугаться, настолько быстро всё произошло…
Почти теряя сознание от страха, Чага приблизилась к узкому проходу, пошатнулась и вынуждена была опереться рукой. Ладонь лизнуло гибельной металлической прохладой, и Чага, с ужасом оттолкнувшись, шагнула в проём.
Споткнулась, будто её толкнули в спину, и сделала ещё пару быстрых шагов подальше от стальной громады. Стена справа через равные промежутки как бы вспучивалась огромными дождевыми пузырями, и из этих пузырей струился серый предутренний полусвет, омывая мертвенно поблёскивающие поверхности.
Дрожа всем телом, как Седой, когда он лежал с осколком в горбу, Чага двинулась по переходу, стараясь держаться подальше от стен, и чуть не вскрикнула, взглянув под ноги и увидев, что идёт по сплошному рубчатому металлу.
«Я мёртвая, — поразила внезапная мысль. — Мне уже всё равно — я мёртвая…»
После этого, как ни странно, сердце забилось спокойнее, дыхание выровнялось, и, сделав ещё несколько шагов, Чага попала в гулкий, сводчатый грот, весь уставленный металлическими предметами, остановилась перед вправленной в стену вогнутой плитой из вулканического стекла. В его полупрозрачной толще изгибались белые трещины, а в верхнем углу плиты чернела рваная дыра.
Влада нигде не было. Чага огляделась и вздрогнула, увидев в разбитой стеклянной плите своё тусклое отражение. А дальше случилось то, чего она ждала и боялась: за спиной отражения шевельнулся, отходя в сторону, металл, открывая зияющую дыру в стене. И прежде чем Чага успела осмыслить этот новый ужас, резкий мужской голос скомандовал:
— Стоять!..
Как будто она лежала или сидела… Обомлев, Чага медленно повернулась и оказалась лицом к лицу с бледным худым мужчиной в рваной нелепой одежде, очень похожей на ту, что она когда-то отняла у Влада и зарыла под берегом…