* * *
На поминальную молитву все родственники, и мужчины, и женщины, отправились в мечеть неподалеку от нашего дома. У входа в мечеть Алекса ждала Карина – она выразила свои соболезнования, но на молитву не пошла и домой к нам не пришла.
Женщины устроили пышную поминальную трапезу. Я ничего не готовила – только возилась с Борисом.
Родственницы болтали по-арабски, не умолкая ни на миг. Мне показалось, что они обсуждают смерть Зейнаб. Никто не рыдал и не рвал на себе волосы, как в восточных сказках. В исламе религии проявление чувств на похоронах, плач и скорбь означают несогласие с волей Аллаха. Феруза пыталась сдерживать слезы, но они предательски текли из ее глаз. Внучки Зейнаб тоже плакали, хотя и пытались утешать свою маму.
За столом все родственники ели, пили, тихо переговаривались друг с другом. Многие улыбались тому, что похороны Зейнаб прошли достойно и уважительно, и тому, что представилась возможность собрать всех вместе.
Я тоже сидела и думала: родственники собираются только на свадьбы и похороны. Вспомнив свою маму, своего родного мусика, я почувствовала душераздирающую тоску. Мне до спазма в горле захотелось обнять ее, прижаться к ней и сидеть так долго-долго. Я ушла в спальню, где уже засыпал Борис, и, упав на кровать, зарыдала – в подушку, чтобы никто не услышал.
Когда родственники разъехались, мы с мужем молча пошли спать, оставив все, как было. Мы едва держались на ногах от усталости и горя. Алекс был полностью погружен в себя, еще не вполне осознал трагедии. Он не мог поверить в то, что его мать, еще вчера бывшая бодрой, сегодня уже похоронена. Алексу нужно было мое сочувствие.
Я нежно обнимала его, жалела, гладила по волосам. Помогла мужу раздеться и уложила на кровать, а сама примостилась рядом, продолжая гладить и успокаивать его, шептать успокоительные нежности...
Алекс лежал, уткнувшись в мое плечо, и дрожал всем телом. Прошел час, два, три... Внезапно он открыл глаза и так посмотрел на меня, будто увидел впервые, потом обнял меня и начал неистово целовать – лицо, шею, плечи... Вот это была страсть! Бешеная, даже немного неестественная. Я сорвала с себя длинную галабию и подставила тело под поцелуи мужа, сама не переставая обнимать и гладить его... Мы оба были возбуждены, и такие оргазмы надо записывать в Книгу рекордов Гиннесса!
После смерти Зейнаб я стала Алексу не только женой, но и матерью.
* * *
Через месяц я поняла, что снова беременна. Причем ни секунды не сомневалась, что ношу девочку. Одна жизнь ушла, но тут же зародилась другая.
А еще через месяц, продав квартиру матери в Каире, мы купили свою, еще более роскошную, в престижном новом доме на главной набережной Александрии.