— Доктор Берк ошибся на твой счет. Ты поправишься.
Я не мог ей лгать.
— Правда! — воскликнула она.
— Скажи это моим легким.
— Обязательно.
София обвила меня руками и прижалась щекой к моей груди. Она всегда переживала, если кто-то видел нас вместе, но теперь, похоже, это ее не заботило.
Она долго не выпускала меня из объятий, а потом подняла голову и прошептала:
— Так ужасно, что на твою долю выпали эти страдания. Не могу спокойно думать о том, что ты перенес. Ты заслуживаешь лучшего.
— Все нормально, — поспешно произнес я. — Со мной бывало и хуже.
Глаза ее были полны печали, а я не хотел, чтобы кто-то из нас тосковал.
— Но от этого боль не уменьшается, так ведь?
— Нет, не так, — возразил я. — Боль — это страх, а я не боюсь. Я знаю, что скоро обрету новое тело.
— Ты говоришь, твое тело — это как комната, в которую можно войти и из которой можно выйти. — Ее руки лежали на моих плечах. — Но ведь это — ты.
Мне вдруг стало досадно. Я указал на свою грудь.
— Это не я. Тело разрушается, но я — нет. — Не хотелось, чтобы она смотрела на меня с сочувствием. Мне претило выглядеть перед ней слабым. — Обещаю. Я снова стану здоровым и разыщу тебя.
София посмотрела на меня с нежностью. Потом немного помолчала, и мне пришло в голову, что она выглядит старше, чем в первый день, когда я очнулся и увидел ее.
— Мы заслуживаем лучшего, — прошептала она.
— И нам станет лучше.
— Правда?
— Да, конечно. Я ничего не имею против этого. Если надо, я могу подождать еще, потому что знаю, что снова буду с тобой и снова буду сильным. Я стану заботиться о тебе, любить тебя и сделаю счастливой.
— Ты и так делаешь меня счастливой.
Она обняла меня, и я осознал, что плачу, уткнувшись в ее плечо. Меня так сильно лихорадило, что я едва сдерживал дрожь.
— Еще одно, пожалуй, — произнесла она.
— Что такое?
— Когда ты опять меня найдешь, как я узнаю, что это ты?
— Я скажу тебе.
— А если я тебе не поверю? Я упрямая девчонка.
Я крепко прижал ее к себе.
— Да, упрямая. Но ты не безнадежна.
В последний солнечный день моей жизни София принесла мне пальто своего отца и повела на прогулку. Помню, каких усилий мне стоило при ходьбе удержаться на ногах. Мы отошли достаточно далеко от дома, чтобы позабыть о том, что это госпиталь. София была в ярко-голубой шерстяной шапочке и ворсистом красном платье, одно прикосновение к которому доставляло мне удовольствие. Она походила не на медсестру, а на прелестную беззаботную девушку, прогуливающуюся по саду с возлюбленным. Такими мы себя воображали.
Мы нашли освещенный солнцем клочок травы и легли на него. Чувствуя солнечное тепло и приятную тяжесть головы Софии на своем плече, я обхватил ее руками. Как мне хотелось затаиться в этом мгновении, чтобы следующий миг никогда не наступил. Мы смотрели в благоговейной тишине, как на мысок ее ботинка уселась желтая бабочка.