Я достал ржавый обломок иглы.
— Чуть в пятку не вошел. Хорошо, что я не встал на пол, а руками стал надевать тапки. Иначе бы весь зашел.
— Знакомые делишки, — сказал Варяг. — Быть может, на игле был трупный яд. Я эти лагерные подлянки давно изучил, Но если игла до крови не дошла — ничего не будет, даже если трупный яд насадили. С кем сцепился?
Варяг, не дожидаясь моего ответа, кивнул. Разве упомнишь, кто на тебя может зло иметь?
— В одиночке, — снова заговорил Варяг, — я много читал. Мне начальник тюрьмы разрешил брать книг, сколько захочу. Та к вот, прочитал я рассказ, не то Куприна, не то Короленко — не помню сейчас, кого именно. Как двое бежали из острога. И в это же время две бабы молодые из женского острога бежали. Дело было еще в прошлом веке. Так вот, мужики шли впереди, а бабы — сзади, метрах в трехстах от них. Мужики, значит, воровали в селах и часть оставляли на стоянке, а когда они уходили, подходили бабы и брали, что им оставляли. И так вчетвером прошли тысячи километров по Сибири. И только когда на какой-то реке вышли к работягам в открытую, бабы подошли к ним. Читал я это и думал. Или же наврано в книжке, или, если правда, здорово изменился народ. Сейчас бы в побегушке было не так. Баб бы догнали, изнасиловали бы, а потом съели. Сейчас бегут меньше, чем лет двадцать назад. Тогда специально пацанов откармливали для побега. Называли их «сухой паек». В дороге ели — как иначе в тайге с одним ножом еду найдешь? Меня, помню, двое прихватили, не знали они, с кем дело имеют. Было у нас поначалу немного еды. А когда кончилась она, я уж был готов ко всему. Развели мы на ночь костер, я пошел воду набрать. Подкрался тихо, слышу, договариваются меня прикончить, Я сзади убил одного с первого удара. Второй бросился в лес, но я его догнал и за ключицу ему весь нож засунул. Долго потом до жилья добирался.
Варяг уныло опустил голову и задумался. Потом снова угрюмо заговорил:
— Что говорить о тех, что в побегушке? Это менты выращивают людоедов. Недавно я был в крытке[10]. Там менты специально смешивают масти. Кинули меня к сукам. Их пять человек в камере. Годами живут на фунте хлеба, им хлеб ночью снится. Сразу же предложили на кровь играть — я эти игрушки знаю. Нацеживают стакан крови, варят, а потом жуют. На ихних картах я, конечно, играть не стал. Вскочил я на койку, что у окна, и стал майку снимать. Они сразу бросились к двери, а там уже менты стояли наготове. Пока я разбил стекла, пока обернул их майкой, чтобы руки не порезать, они уже выбежали в коридор. Меня к другим перевели. Что от них ждать в побегушке?