— Да-да, — продолжал Семеныч, заметив мою реакцию. — У меня в карточках все регистрируется. Статья, срок. Ему я ничего не сказал — знаешь сам, лагерь. Ты тоже никому…
— Как фамилия, Семеныч?
Я даже схватил его за грудки.
— Фамилия! В каком бараке?
— Успокойся, — Семеныч зашел к себе обратно в конторку. — Вот он. Решат Джемилев. Статья 190–1. Записан с июля месяца. Третий барак.
«Как же так? — думал я на бегу к третьему бараку. — Два месяца, а я ничего не знаю! Он-то, новичок, уж точно слышал обо мне — почему не пришел познакомиться? Что за человек?»
У третьего барака стоял зэк но кличке Акула — первейший мерзавец, доносчик и предатель. Он улыбнулся мне открытой, приветливой улыбкой, какая бывает лишь в кино у американских ковбоев. Можно было подумать, что честнее, благороднее и дружелюбнее человека на всем свете не сыскать.
— Ты не Решата ли ищешь? — спросил Акула.
Я кивнул.
— Какая неудача, — сказал он. — Решат работает в первой смене. Но я ему говорил о тебе.
— И что он?
— Он? Да он ни с кем знаться не хочет. Всех подозревает, — Акула улыбнулся приветливее. — Уж я ему говорил, сам понимаешь, что ты человек что надо, доверять можно на все сто, а он все не решается.
Мне все стало ясно. Акула за всю жизнь не сказал доброго слова даже о родной матери.
В воскресенье я отправился к третьему бараку. Того, кто мне нужен, я выделил с одного взгляда по осмысленному выражению лица, хоть одет он был в обычное лагерное тряпье.
— Вот и он, — сказал Акула своему соседу. — Можешь познакомиться.
Решат, мужчина лет сорока, невысокого роста, протянул мне руку. Я предложил ему походить, чтобы поговорить наедине.
— Демократ? Националист? — спросил я.
— И то, и другое, — кивнул Решат.
Мы быстро подружились. Решат был одним из лидеров крымско-татарского движения. До встречи с ним я имел смутное представление об истории крымских татар. В школе нас учили, что правительство решило переселить крымских татар в Узбекистан потому, что все они сотрудничали с немцами. Вот всех и выселили. И еще учили, что Россия в прошлом много воевала с крымскими татарами: ей был необходим выход к Черному морю, а чтобы получить его, пришлось разбить крымского хана и захватить всю территорию. Все было просто и понятно. В прошлом они были плохие, потому что жили в месте, неудобном для России. Потом они стали предателями. Сколько же можно их терпеть?
Решат рассказал, что главным идеологом движения был Мустафа Джемилев, брат Решата. Он почти не выходил из тюрьмы. Крымские татары устраивали в Ташкенте демонстрации, которые милиция разгоняла гранатами со слезоточивым газом. Участников движения бросали в тюрьмы, там натасканные администрацией уголовники забивали их до смерти. И все это оставалось неизвестным не только на Западе, но и в России. У лидеров не было единого взгляда: предать гласности хронику борьбы крымских татар или вести бесшумный диалог с властями, чтобы не раздражать их. Было потеряно много времени и много людей.