Строители перекурили и ушли на работу, а я остался, не в силах двинуться с места. Если бригадир заметит, что не работаю, донесет начальству, и посадят в изолятор. Ну, наплевать!
К печке кто-то подошел и сел рядом.
— Греешься, земляк? — услышал я дружелюбный вопрос.
Я осмотрел соседа. Одет аккуратно, лагерная роба перешита так, что сидит даже с какими-то признаками изящества. Ряды металлических зубов выдавали старого лагерника, а веселая, по-настоящему бандитская рожа говорила: этот из прошляков, из настоящих. Зэк достал пачку сигарет и протянул мне.
— Закуривайте, — сказал он, обращаясь почему-то на вы. — Давайте знакомиться. Меня зовут Борис Петрович. А вас?
Я взял сигарету и назвался.
— Я о вас слышал, — сказал Борис Петрович, показывая зубы в улыбке, от которой мороз пробежал у меня по коже. — Не сладко, должно быть, вам среди лагерной шерсти. Я, знаете ли, пришел сюда недавно из другой зоны. Не везет мне в эту отсидку. Одну падлу зарезал — едва отвертелся от суда, перевели в другую зону. В другой зоне чуть не дошло до резни — на меня свалили, отправили на соседнюю. На этой зоне одна скотина, доносчик, проигрался мне в карты. А платить нечем. Побежал к куму. Кум меня вызвал. Так я там, у кума в кабинете, этой падле, доносчику, два штыря в пузо всадил. Меня, конечно, в БУР, следствие, месяц держал голодовку — протестовал. Но тот, кому штыри всадил, — тоже был такая падла, что и рады бы были кумовья, если бы он подох. А он не подох. Вот меня сюда и отправили.
Борис Петрович весело засмеялся, хлопнул меня по плечу и сказал:
— Не робейте, все будет хорошо. Я, знаете ли, предлагаю вам работать со мной вместе, в одной бригаде. Сидеть мне немного осталось, так я не хочу начинать картежную игру и лагерную шерсть вокруг себя собирать. А с вами да с вашим другом я спокойно досижу. Как его зовут, друга вашего?
— Решат, — ответил я.
— О! Рашид, — сказал он. — Рашид Бейбутов[11]. Рашид Бейбутович. Я его буду звать просто — Хоттабыч[12]. Он на Хоттабыча похож. Ха-ха-ха!
Бандюга мне положительно нравился. Тут забежал бригадир и гаркнул на меня, чтобы я отправлялся на работу.
— Крокодил, я вас не узнаю, — ласково сказал бригадиру Борис Петрович. — Такие манеры в моем присутствии. И потом, разве вы не знаете, что с моими друзьями нужно говорить так же вежливо, как и со мной?
Бригадир увял и смущенно стал объяснять, что с него тоже требуют, что он не виноват и больше не будет, но ведь должен же он на меня выписать наряд, а что написать, если человек не работает?
— Крокодил, у меня блестящая идея, я возьму его в мою бригаду. Мы будем работать вместе.