Старк подошел к Кинону. Он увидел гневное выражение на его лице и подумал, что Кинон действительно был намерен стрелять.
Теперь ничто в облике Кинона не напоминало о жизнерадостном и фамильярном в обращении варваре. Вид у него был не дружелюбнее, чем у тигра.
— Черт тебя побери, Берильд! Этот человек был мне нужен! — резко бросил он.
Глаза Берильд блеснули.
— Так что же ты не падешь перед ним на колени и не покроешь его голову поцелуями? В своем желании убить Старка он не остановился перед тем, чтобы оставить в пустыне и меня. А ты хочешь, чтобы я ему простила.
У Кинона был такой вид, будто ему хотелось ее ударить. Но тут заговорил Старк:
— Где Фрека?
Кинон сразу же повернулся к нему, лицо его оставалось темным и опасным.
— Слушай, Старк! Ты, а не Лухар лежал бы сейчас мертвым на камнях, если бы Берильд не воспылала жаждой мщения. Ты жив, и тебе повезло. Не начинай все сначала!
Старк, ничего не говоря, ждал, что Кинон скажет еще. Холодным голосом, как тот ветер, что дует уже с полчаса, Кинон продолжал:
— Фрека вместе с остальными уехал принимать воинов Сухих Земель в войско и готовиться к битве. Скоро они будут здесь. Когда он появится, я убью первого из вас двоих, кто сделает неверное движение. Ты слышал, Старк?
— Я слышу, — безучастно ответил Старк.
Кинон посмотрел на него в упор, стараясь вызвать мысли в его голове, и, видимо, решил не продолжать. Он проворчал:
— Черт бы побрал таких союзников. Застарелая ненависть, затаенная вражда! Вечно норовят вцепиться друг другу в горло.
— Я думал, что тебе нужны крепкие воины, — сказал Старк. — Если же тебе нужны нежные сердца, любящие братья и все такое, то ты не там искал.
— Я начинаю думать, что так оно и есть, — нахмурился Кинон и добавил: — Ладно, что сделано, то сделано. Но ничего хорошего из этого не выйдет! Делгаун был в дружеских отношениях с Лухаром, и он захочет крови, когда узнает о случившемся. В таких случаях с ним трудно справиться.
Сердито повернувшись, Кинон направился к тому зданию, из которого вышел недавно. Берильд пошла за ним, на ходу бросив быстрый взгляд на Старка.
Тут послышался звук, от которого по коже Старка пробежали мурашки. Это было что-то вроде бормотания, пришедшего из тишины, окружающей город. Звук, нечеловеческий по своему тону, то взмывающий, то опадающий, как отдаленный голос. Задул утренний ветер, и вот этот звук пришел, казалось, вместе с ним. Старку все это не понравилось.
Вслед за Киноном он прошел в комнату, стены которой были сделаны из гладкого мрамора и украшены выцветшими фресками, изображавшими все те же фигуры в древних одеяниях, что украшали фасад дворца. Выцвели они неравномерно, и поэтому на одних вдруг выступало из тени лицо, гордое и насмешливое, с улыбкой на губах, или несколько фигур — на других.