Сухан Скупой ещё немного подумал.
— Нет, не пойдут байские жёны за голодных босяков, не бросят своих мужей.
Бекмурад-бай покосился на жену, принёсшую деревянное блюдо с мясом и чурек, усмехнулся одним углом рта. Амансолтан перехватила его взгляд, посмотрела на Сухана Скупого, который уже тянул с блюда кусок пожирнее, чуть заметно качнула борыком.
Да, было между ними всякое — и любовь, и равнодушие, и ненависть, когда Бекмурад-бай задушил свою дочь, посчитав её обесчещенной. Всё было, но незримые узы крепко стягивали два сердца, и Амансолтан не мыслила себя без Бекмурад-бая, как и он, давно равнодушный к женским прелестям своей старшей хозяйки, высоко ценил её умение держать дом, её трезвый ум и самоотверженную верность мужу. Они давно привыкли обходиться почти без слов, понимая взгляд и жест друг друга, поэтому Бекмурад-баю была совершенно ясна безмолвная реплика жены: «Чем класть голову на одну подушку с Суханом Скупым, лучше вообще весь век в одиночестве прожить». Что ж, не согласиться с ней было трудно,
Сухан Скупой пососал мозговую кость, облизнул жирные губы и спросил:
— Как думаешь, инглизы не вернутся? Столько оружия и снаряжения здесь оставили. Может, придут, а?
— Аллах милостив, — ответил Бекмурад-бай. — Не надо терять надежды.
— Значит, вернутся?
— Ребёнок плачет, а тутовник зреет в своё время. Поживём — посмотрим.
— Если инглизы вернутся, землю нам назад отдадут?
— Непременно.
— Ну, тогда дай бог, чтобы они вернулись. Я пошёл, с вашего разрешения. Спасибо за чай, за соль.
Уже стоя в дверях, Сухан Скупой с гордостью признался:
— Я свои колышки все повыдёргивал к шайтану!
— Глупо сделал, — сказал Бекмурад-бай.
— Зачем — глупо?
— Затем, что, рассердившись на коня, по седлу не бьют.
— Так я за эту землю свои кровные денежки платил! Каждую бумажку вот этими пальцами отсчитывал!
— Забудь об этом. Не время сейчас убытки подсчитывать. На зыбучем песке стоим. Чем больше барахтаемся, тем глубже погружаемся. Завтра же тебе это докажут: и колышки снова забьют, и земельного надела тебя вообще лишат, если ещё что-нибудь похуже не случится.
— Землю отбирают — что может быть хуже!
— Выселят, как нашего Аманмурада, тогда узнаешь, бывает хуже или не бывает.
— Бе! За что выселят? Я никого не убивал.
— Он тоже не убивал — шлюха-то эта живой осталась. А всё равно присудили четыре года высылки.
Жуя бороду, Сухан Скупой поскрёб под мышкой, покряхтел от наслаждения, выплюнул откусанные волоски.
— Что же делать посоветуешь? Опять их на место воткнуть?
— Во всяком случае от лишних бед избавишься.