Со мной она много играла, пока была жива. Когда я ходила в ясли, прабабушка Лиза сделала мне из проволоки и какой-то тоненькой ткани крылышки феи, расшив их бисером и блестками. Я надевала их, и мы играли в фей. Я была феечка юная, а она взрослая Фея Радуги. И ее любимая фраза была: 'Все мы немножко феи'.
- Помню, - я улыбнулась. - Мам, а ее вещи сохранились? Помнишь ее платья?
- Да, - мама хмыкнула. - У меня рука не поднялась выбросить. На антресолях в чемодане. Там же и твои крылышки, кстати.
- Да ты что?! - я рассмеялась. - Я заберу их, и вещи, и крылышки.
- Какие крылышки? - заинтересовался Эйлард.
- Мои, фейские.
- Какие? - у него округлились глаза. - Ты фея? - и он отпил чая.
- Все мы немножко феи, - хором ответили мы с мамой и захихикали. Хм, а Эйлард поперхнулся чаем, с трудом откашлялся и впился в меня взглядом.
- Я покажу, - мы с мамой переглянулись и снова рассмеялись, такой комичный вид был у мага.
А потом я пошла разбираться с вещами в своей комнате и рассортировывать их по пакетам и коробкам, а мама утащила Эйларда. М-дя. Он бедный и не знал, что ему предстояло. А светили ему развлекушечки в виде фотоальбомов и маминых комментариев: 'А это Вика в ясельках', 'А тут Вика пошла в первый класс', 'А это Вика на выпускном', 'А тут Вика закончила институт', 'А тут Вика с А..., впрочем, это не важно, мерзкий был тип' и все в таком духе. Я только застонала, увидев, как она с улыбочкой достает первый фотоальбом, но бороться с ней бесполезно, так что я ушла.
Вечером приехал папа, и произошла вторая часть Марлезонского балета с представлением ему Эйларда, а затем многозначительные переглядывания родителей. И все бы ничего, но приблизилась ночь, и встал вопрос о том, куда укладывать спать свалившегося, как снег на голову, гостя. Квартирка у нас хоть и трехкомнатная, но комнаты эти размером с коробку от холодильника. И единственная более-менее большая гостиная сейчас была вся заставлена мебелью, пакетами и ящиками с вещами, которые переместились туда из спальни родителей и моей комнаты. А потому, спать в ней Эйларду не представлялось возможным. Чему мама была и рада, судя по ее лицу, когда она извинялась перед гостем, что спать ему придется в одной комнате со мной. Я украдкой погрозила ей кулаком, но разве мою маму этим можно смутить? Она с невинным видом поставила раскладушку, выдала комплект постельных принадлежностей и, посмеиваясь, удалилась.
Себе я разложила диван, затем постелила магу, ожидая споров и поползновений, но Эйлард без разговоров улегся на предложенное ему ложе. И уже только в темноте, под страдальческие скрипы и стоны раскладушки, он издал смешок, пытаясь выпрямиться. Надо сказать это было трудно, у него или ноги свисали, или голова