Хлопот было много.
Иван Михайлович Висковатый и Алехин составили на имя Керстена Роде обширную грамоту. Московский великий князь и царь всея Руси Иван Васильевич жаловал "дацкого" морехода Керстена Роде "Атаманской" властью над московскими кораблями; в грамоте были перечислены те обиды и утеснения, что претерпело "нарвское плавание" от литовских, немецких и свейских каперов на Балтийском море.
В этой грамоте говорилось:
"...Наше царское приказание атаману Керстен Роде и его товарищам и помощникам силою врагов взять, поймать, убить или в полоне держать, а их корабли огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять, согласно нашего царского величества грамоты... А нашим воеводам и всяким приказным людям и иным всяким, кто бы ни был, того нашего атамана Керстена Роде и его скиперов-товарищей и помощников в наши пристанища, где ни буди, - на море и на земле, - в береженьи и чести держать, запасу или что им надобно, без зацепки, как торг подымет, продать и не обидеть".
Царь Иван велел написать, что Керстен Роде отныне не разбойник и не вор, а его, царского величества, слуга, доверенный человек, взятый на службу царем не для "морского разбоя", но для доброго береженья послов и торговых людей, "кои из заморских городов в Нарву плывут и из нее уплывают в свою землю".
Снарядить и оснастить корабли для Керстена Роде велено было боярину Лыкову. Человек бывалый, Лыков изъездил Европу из конца в конец. Воеводе нарвскому, а также строителю пристанищ Шастунову наказано было присмотр за отправкою кораблей иметь.
Висковатый посетил Курбского накануне его отъезда в Дерпт.
Андрей Михайлович подробно расспросил его о переговорах царя с польско-литовскими послами. Он от души смеялся над упорством Ивана Васильевича, сотни раз повторявшего, что "Лифляндская земля - извечная вотчина его прародителей, русских князей". Курбскому казалось "несусветным чудачеством" и требование его о признании королем Сигизмундом за ним царского титула.
- Величайший князь он, а не царь, - холодно произнес Курбский. - Чего ради возвеличиваться, да и от других требовать, чтобы тебя возвеличивали?! Сигизмунд горд и политичен.
Мужественное, открытое лицо Курбского, по природе слегка насмешливое, покрылось пятнами от волнения, когда Висковатый рассказал, как настойчиво требует царь выдачи отъехавших в Литву бояр, князей и дьяков.
- Ну, а что Макарий?
Висковатый с улыбкой развел руками:
- Што великий князь, то и Макарий. Нету уж ноне тех иерархов... Подмял под себя святую церковь наш великий князь. Макарий! Жмется он, как истый иосифлянин, к князю... Прав Вассиан: холопами стали попы. Будто ты его, Андрей Михайлович, не знаешь! Не спроста он возвел на соборе в святые великого князя Александра Ярославича... Царь того князя своим прямым прародителем почитает... И ныне повсюду его образа красуются... Черный народ тем деревяшкам молится...