Узкие городские улочки, перекрытые баррикадами, стали ловушкой для всадников. Когда количество погибших перевалило за несколько десятков, а раненых — за сотню, король приказал вывести войска, предоставив горожанам самим разбираться друг с другом…
К тому моменту, когда солдаты ушли из города, в нем практически не осталось ни одного целого стекла. Несколько зданий было сожжено, а на улицах лежали убитые и раненые…
После ухода войск мы благополучно продолжили пирушку. Ну а потом нежданно-негаданно оказались перед лицом самого инспектора. Конечно же, не все, а только те, кто хоть как-то мог стоять на ногах и разговаривать…
— Покорнейше прошу меня простить, — церемонно поклонился я, мечтая уже не о пиве, а хотя бы — о простой воде и месте, куда я мог бы упасть…
— Что вы, сударь! — замахал инспектор пухлыми ладошками. — Я всего лишь хотел узнать — готовы ли вы раскаяться?
— А в чем? — спросил я. — Простите, ваше преподоб… Преподу… В общем, брат инспектор, хватит ерунду болтать. Лучше бы за пивом сгонял. Не боись, деньги потом отдам!
…Очнулся я в камере, на прелой соломе. Передо мной на корточках сидел инспектор и натянуто улыбался:
— Ну-с, господин бакалавр. Довольны?
— Кто это меня так? — простонал я, ощупывая голову. Кажется, ничего не пробито и мозги целы…
— Брат Цезарь, — охотно пояснил инспектор, протягивая мне кружку с водой. — Он, знаете ли, не любит, когда к инспекции Великого Понтифика относятся неуважительно…
Я отпил из кружки. Вода была теплой и ржавой, но показалась мне лучшим напитком в мире.
— Я проявил неуважение? — изумился я.
— А кто велел мне сбегать за пивом?
— Ну-у, — протянул я. — Подумаешь…
— Да нет, не подумаешь… — вздохнул монах, поднимаясь на ноги.
Несмотря на свой небольшой рост, он почти касался затылком потолка.
— Ваш поступок говорит о неуважении, которое вы проявляете к церкви. И это лишний раз свидетельствует, что именно вы являетесь виновником вчерашнего преступления.
— Преступления?!
— А как же назвать тот прискорбный факт, что именно вы сбросили с постамента статую его святейшества, Великого Понтифика Вселенской Церкви?
Кажется, до меня стало доходить. Действительно, вчера (или — раньше?) мы сбрасывали чего-то откуда-то… Помнится, было ужасно смешно…
— Вы понимаете, что подобное деяние не может сойти с рук никому?
— Простите, ваше… преподобие, но… — промямлил я.
— Вы скажете, что вы и ваши друзья были пьяны? Ну и что? Это, скажу я вам, вовсе не повод избежать наказания.
— Господин инспектор, да за что же нас наказывать-то? — возмущенно выкрикнул я.
— А почему — во множественном числе? — улыбнулся инспектор. — Где же вы видите — «нас»?