«Фу ты чёрт! Совсем паскис. Того гляди заплачу…»
Аркадий поправил портупею и нажал на ручку двери. Где-то в глубине звякнул колокольчик.
Консьержка в засаленном халате выросла на пороге. Она подозрительно оглядела военного в незнакомой форме.
— Что угодно, мосье?
— Мосье Тиль дома?
— Нет, господин Гастон в это время всегда пьёт пиво в кафе на углу. А кто вы такой, мосье?
— Я русский офицер, его давнишний друг.
— О, русский, — консьержка расплылась в улыбке, — конечно, конечно. Мосье Гастон будет очень рад.
— Спасибо, мадам, до свидания.
Вновь коротко звякнул колокольчик. Как он мог забыть любимое кафе Гастона! Ну конечно же, сейчас время аперитива! Гастон там пьёт своё пиво и спорит о политике. Его столик у самого окна, в углу. Как он мог это забыть!
Гастон сидел за тем же самым столиком. Аркадий, нарочно громко звеня шпорами, под изумлённые взгляды посетителей прошёл в угол, к столику Гастона. Старый тренер не поднял головы: мало ли кто из тыловых пижонов звенит шпорами!
— Здравствуй, старик.
Гастон поднял голову. Нет! Не может быть!
— Аркадий, мой мальчик, ты не забыл старика!
Они крепко обнялись.
— Арни, — крикнул Гастон хозяину, — шампанского, у меня сегодня праздник!
Шли дни. Каждый из них был мучительно долгим для Аркадия. Об отправке в Россию нечего было и думать. Немецкие подводные лодки блокировали все водные пути. А телеграф ежедневно приносил из России самые невероятные вести. На Родине творилось что-то не совсем понятное. Это ещё мучительнее заставляло рваться домой. Как же ему не повезло! Столько лет мечтать о революции, надеяться одним из первых быть на баррикадах и вдруг ранение, плен. Правда, во Франции была частичка России — экспедиционный корпус, но после революции обстановка в нём была очень напряжённая. Солдат разоружили и заперли в лагерь, а офицеры пропивали в борделях и ресторанах казённые суммы, оправдывая репутацию «русских бояр».
Деньги, выданные в канцелярии русского атташе, кончались. Но, как всегда, на выручку пришёл старина Гастон: он разыскал Вагнера, и Аркадий вновь подписал контракт.
Военный мундир был спрятан в шкаф, шашка повешена на угол всё той же старой комнаты на улице Мари. Теперь солнце, падая на её эфес, делало оружие единственно красивой и дорогой вещью в каморке под крышей.
Тренировки были тяжёлыми. Сказывались ранение, двухлетний перерыв, плен, недоедание. Но Аркадий работал с необычайным упорством. Ежедневно он чувствовал, как мышцы наливаются приятной силой, становятся упругими и эластичными. Постепенно возвращались утраченная резкость, подвижность, реакция, игровое мышление.