— Куда ты идёшь? — перед Ашрафом неожиданно появилась Тогжан. — Что случилось?
— Не знаю… Плохо. Очень плохо…
— Не говори глупостей! Так бывает. Я знаю. Это как болезнь. Понимаешь?
Ашрафу было стыдно. Но в голосе Тогжан было столько тревоги и смотрела она с таким доверчивым ожиданием, что Ашраф, наконец, улыбнулся:
— Спасибо, Тогжан! Ты просто вылечила меня… Сам не знаю, что со мной.
— Ну вот, так-то лучше. И потом ведь говорят, что цыплят по осени считают. Да?
— Ты хорошая, — неожиданно сказал Ашраф.
— Пойдём! — сердито сказала Тогжан. — Посмотрим, как сдают другие…
Как раз в это время Саша Михайлов крикнул с деланным испугом:
— Держись, кореша! За рулём — Тося! Спасайся, кто может!
Парни побаивались задиристую и резкую Тосю; старались не затевать с ней словесной перепалки — она обычно отбривала их так, что только уши горели! Но, услышав слова Саши, Тося посмотрела на него растерянно.
— Ничего, Тося, не робей! — ободрил её Саша. — С нами не пропадёшь!
Она села за руль подавленная и непривычно тихая. Бестолково хватаясь за рукоятки, она заглушила мотор, потом завела его, стронула трактор с места, но он тут же остановился и окончательно замолк.
Уста Мейрам что-то говорил ей, советовал, но Тося остекленело смотрела перед собой, ничего не замечая и не слыша. Потом она слезла и, ни на кого не глядя, отошла в сторону.
Когда испытания кончились, Тося, кусая губы, слушала, что говорит Соловьёв, обращаясь к курсантам:
— Вы ещё не знаете всех трудностей работы и её тонкостей. За короткий срок всему не выучишься, всего не предусмотришь. Вы узнаете, что такое бессонные ночи, что такое капризы мотора или подгонка новой детали. Вы будете часами ждать помощи и потом, сжав зубы, навёрстывать упущенное. Вы будете плакать от злости и радоваться, как дети. Вам надо закалиться и стать настоящими мастерами своего дела. Много огорчений и испытаний вас ждёт впереди. И всё-таки это хорошо, потому что вы начинаете большую, трудную жизнь…
Саша повёл трактор к совхозу. Соловьёв и уста Мейрам шагали, окружённые трактористами, которые предлагали завтра же начать пахоту.
— Байтенов не велит, — отшучивался Соловьёв.
Под лучами солнца влажная земля сверкала и искрилась. Небо было чистым и глубоким. Настроение у людей было приподнятым.
Только Тося горько плакала, забившись в вагончик. Как всё получилось обидно и нелепо. Ей очень хотелось доказать, особенно Саше, что она ничуть не хуже ребят, что она тоже может стать настоящим трактористом. И вдруг Сашина насмешка выбила её из колеи. Добро бы Асад пошутил — с ним считаться нечего, но Саша… И Тося разволновалась, забыла, что надо делать. А услышав обидные смешки, окончательно растерялась. Она так боялась опозориться, что от одного этого страха ничего уже не понимала.