— Садись-ка за руль, Алимджан, а я отдохну на прицепе.
Алимджан рассмеялся.
— Ты читаешь мои мысли!
— Это мне иногда удаётся…
Алимджан вёл агрегат так уверенно, как будто бы он старый, опытный тракторист; только напряжённая сосредоточенность выдавала в нём новичка.
В обед пошёл дождь, и друзья, втиснувшись в кабину, заговорили о своей работе.
— Где твой костюм, Алимджан, который ты вымазал?
Юноша насторожённо посмотрел на своего приятеля: не хочет ли он напомнить, как над ним посмеялась Тося. Он хмуро ответил:
— Выстирал в бензине. Спрятал. Теперь вот в телогрейке работаю.
— Это-то я вижу. А телогрейку тебе не жалко?
— Да ведь все так работают, — Алимджан покраснел. Он, не задумываясь, лез в мотор, забирался под трактор, смазывал, чистил, вытирал и, увлёкшись работой, забывал обо всём на свете.
— Нет, друг, — сказал Ашраф, — не все такие пачкуны. Да ты не обижайся, я по-дружески. Некоторые думают так: если работа грязная, то и самому не грех извозиться. А на деле, если ты сам неряха, то и работу сделаешь чёрной!
Алимджан долго обиженно молчал. Потом он сказал, словно признаваясь в своей вине:
— Больше не говори об этом…
На следующий день после обеда Ашраф опять передал руль своему прицепщику:
— Веди… Будем с тобой состязаться…
И вечером, когда к работе приступала вторая смена, а Тогжан производила подсчёты, Алимджан с нетерпением спросил:
— Сколько я сделал?
— Подожди, подсчитаю.
— Разве так трудно?
— Надо быть терпеливым, братец, — ответила Тогжан, что-то подытоживая в своей записной книжке.
Алимджан не любил, когда она называла его братом, и в другое время он только вздохнул бы, с мольбой взглянув на Тогжан. Но сейчас он смотрел на неё требовательно и спокойно. Тогжан сама удивилась этой перемене. «Было бы хорошо, — с надеждой подумала она, — если б он в кого-нибудь влюбился».
— Поздравляю! — сказала она. — Полдневную норму ты выполнил!
Алимджан сам не ожидал этого и ошеломлённо спросил:
— Выполнил?! А по качеству?
— Тоже.
Когда об этом услышал Ашраф, он насторожился. Что бы там ни было, он должен работать лучше Алимджана. А то Тогжан посмеётся над незадачливым учителем.
На следующий день к перерыву Ашраф добился своего: вспахал больше Алимджана. Тот помрачнел и неуверенно сел за руль.
— Погоди, друг, — сказал Ашраф, — я не люблю делать секрета из своей работы. Если хочешь вспахать столько же, то слушай внимательно, что я тебе буду говорить.
И Алимджан делал так, как советовал ему Ашраф. Они подзадоривали друг друга, и каждый, вырвавшись вперёд, делился своими наблюдениями, раскрывал свои приёмы. У них установились особые отношения дружеского соперничества, соперничества с открытой душой.