— И ты опоил меня этой отравой, дабы заполучить в союзники?
— Это было необходимо для твоего же собственного блага! Иначе тебя никогда не оставили бы в покое. В понимании Блюстителей — ты опасное чудовище, посланное в Дит Изнанкой. Испив Братскую Чашу, ты стал чудовищем ручным. По крайней мере они на это надеются.
Уже почти не испытывая последствий отравления, я встал и прошелся по комнате. Все здесь теперь напоминало мне о пережитых страданиях. Интересно, сколько может длиться такая пытка? Пока не выдержит сердце? Или пока совместное напряжение мышц-антагонистов не оборвет все жилы и не раздавит внутренние органы? Неужели проклятый зелейник оказался как раз тем крючком, на который ловятся даже такие рыбки, как я?
Расхаживая из угла в угол, я уже почти не прислушивался к разглагольствованиям Хавра. Мои нынешние ощущения были довольно необычны, хотя причиной их никак не могли стать только что пережитые физические страдания. Это было вовсе не телесное, не плотское чувство, как, например, голод, боль или даже страх. То, что я ощущал, было абсолютно ново и поэтому — невыразимо. Неизвестно чем я ощущал неизвестно что! В какой-то степени меня мог бы понять только слепец, внезапно увидевший мир. Ничего похожего на благодать в ниспосланном мне прозрении (пока назовем его так) не было, наоборот, оно несло с собой некую долю тревоги, как могут нести ее и свет, и запах, и звук. Мне даже стало казаться, что я могу определить направление, откуда эта тревога проистекает. Что-то схожее, хотя совсем не с той мерой интенсивности, я, кажется, испытал однажды. Вот только где? На городской улице, под градом смертоносных шариков, в первые минуты пребывания здесь? Или среди древних руин, когда наблюдал, как неприступные стены становятся зыбким дымом?
Видно, и Хавр обратил внимание на мое странное поведение. Прервав свою речь на полуслове, он с беспокойством, ему совершенно не свойственным, спросил:
— Что с тобой? Что-то не так?
— Нет, — ответил я как можно более равнодушно. Таким типам, как Хавр, вместо «да» всегда нужно говорить «нет».
Он хотел сказать еще что-то, но умолк, словно костью подавился. Веки его закрылись, а голова рывком запрокинулась назад. Ни расслабленности, ни умиротворения не было в этой позе, а только огромное внутреннее напряжение, как у почуявшего опасность зверя. Затем он вскочил, как-то дико зыркнул на меня и бросился к дверям. Спустя минуту на улице загудел бродильный двигатель, и я, подойдя к окну, успел заметить, как Хавр вскочил в уже тронувшуюся с места огнеметную машину.