— Правда? — с недоверием спросила Ливви. — Я так боялась сказать тебе.
Конечно, боль никуда не делась, она осталась в сердце, как осколок стекла. И конечно, Энджи охватила зависть. Но сейчас все это было не так мучительно, как раньше. А может, она просто научилась справляться с болью. Как бы то ни было, у нее не возникло потребности сбежать в укромный уголок и разрыдаться там. Да и улыбалась она совершенно искренне.
— Правда, — успокоила она сестру.
И все будто ожили, оттаяли, заговорили практически одновременно.
Энджи вернулась на свое место, и Мария начала читать молитву. Когда она в конце перечисляла тех, кого они любили и потеряли, в том числе папу и малышку Софи, все хором вторили ей.
— Ты действительно в порядке? — спросил Конлан, когда молитва закончилась.
— Это для тебя шок, да?
Он молча смотрел на нее, а потом его взгляд смягчился, и он сказал:
— Я люблю тебя, Энджела Малоун.
— Который час? — спросила Лорен, поднимая голову от журнала.
— На десять минут больше, чем было тогда, когда ты спрашивала в последний раз, — ответила Энджи. — Он приедет. Не дергайся.
Лорен отшвырнула журнал, устав делать вид, будто читает его, встала и подошла к окну. От океана медленно надвигалась ночь. Линия прибоя уже почти растворилась во мраке, видна была только узкая серебристая полоска на фоне угольной черноты. Январь принес в Вест-Энд восточные ветры, холодные и яростные.
— Спасибо, — поблагодарила Лорен.
Иногда она страшно сожалела, что ее мать — не Энджи, причем это чувство было настолько сильным, что у нее перехватывало дух. А потом ее мучили угрызения совести. Однако себе она честно признавалась, что больше всего на свете хотела бы видеть своей матерью Энджи. По ночам, думая о своей матери (обычно это происходило в темноте, когда мерный плеск волн погружал ее в мирный и спокойный сон, неведомый ей прежде), она испытывала горькое разочарование, к которому примешивалась острая обида за предательство. А еще жалость к матери, ну и к самой себе тоже. Она пыталась представить, какой могла бы стать ее жизнь. Если бы ее растила Энджи, она с первых дней знала бы, что такое любовь. И ей не пришлось бы искать ее.
По дому разнеслась трель звонка.
— Это он! — Лорен бросилась к двери и открыла ее.
На пороге стоял Дэвид в красной с белым спортивной куртке и джинсах. В руке он держал букет красных роз.
Лорен обняла его за шею. Выпуская его из своих объятий, она смеялась над собственными страхами и опасениями, но ее руки все равно дрожали, а по щекам текли слезы.
— Я скучала по тебе.
— Я тоже скучал.