Глаза Роксбург моргнули один раз.
Пожалуйста, засыпайте снова.
Он медленно уселся обратно в кресло.
Пожалуйста, пожалуйста, засыпайте снова.
На третий раз его веки медленно закрылись, и с губ сорвался храп.
Кейтлин прижала руку к бешено бьющемуся сердцу. Ещё бы чуть — чуть… Она взглянула на МакЛина, смотревшего на неё со смесью разочарования и невольного восхищения.
Победно развернувшись с табакеркой в руках, она хотела пойти — и не смогла. Нахмурившись, она оглянулась назад и увидела, что кружевной шлейф её платья застрял под ботинком Роксбурга. Хуже того, оказалось, что он зацепился за его каблук. Нагнувшись вниз, она поняла, что вытащить его можно, только либо подняв ему ногу, либо оторвав её дорогущую оборку.
Она сдвинула брови и распрямилась — чтобы тут же обнаружить, что рядом с ней стоит МакЛин, да так близко, что её грудь коснулась его бедра, когда она вставала. Так близко, что, если бы её юбка не застряла, она могла бы легко приподняться на каблуках, охватить его своими руками и вовлечь в поцелуй.
От такой мысли сердце её потяжелело, и даже воздух вокруг, казалось, накалился. Когда она вздрогнула, он улыбнулся. Боже, как она любила его губы. Они были такие чувственные, тёплые и манящие и…
Он прошептал ей на ухо:
— Если вы не прекратите так на меня смотреть, я за себя не отвечаю.
Желание в ней было таким сильным, что начали дрожать коленки.
Он снова нагнулся вниз, коснувшись губами её уха:
— Освободить ваше платье из — под ботинка Роксбурга?
От его тёплого дыхания у неё пошли мурашки по коже. Что было в нём такого, что влекло её к нему, как ни к одному другому мужчине? Как будто какой — то внутренний огонь накалял вокруг него сам воздух, проникая в неё и расплавляя её способность себя контролировать.
Ей с трудом удалось обрести голос:
— Я… я сама справлюсь без посторонней помощи, спасибо.
— Боитесь, что я не засчитаю вам обладание сокровищем, раз вы не ускользнули?
Она кивнула.
Его улыбка была нехорошей:
— И будете правы.
Она посмотрела вниз на своё застрявшее платье и постаралась сфокусироваться на своём затруднительном положении, но всё, о чём она могла думать, это то, как бедро МакЛина прижато к её бедру, и какое удивительное ощущение исходит от этого прикосновения.
Прекрати! Думай о том, как освободиться!
Идеи не приходили. Прилагая огромное усилие, чтобы не смотреть в глаза МакЛину, она посмотрела вокруг и была захвачена видением его мощных мускулов под камзолом, его предплечий, натянувших рукава так, словно норовили прорвать ткань.
Она вздрогнула и случайно подняла взгляд на него, и больше не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, пока его глаза путешествовали сначала по её лицу, перейдя на губы и подбородок, затем — ещё ниже, на шею и горловину её платья.