Её бросило из жара в холод, дыхание с трудом вырывалось из горла. У него были самые красивые в мире губы — жёсткие и вместе с тем чувственные.
Эти губы сейчас изогнулись в самодовольной улыбке:
— Что не так, Хёрст?
Его низкий голос обволакивал её, сжимая сердце, а он наклонился к ней ещё ближе, так, что его бедро прикоснулось к её.
Она затаила дыхание, отчаянно пытаясь сохранить остатки спокойствия. Наконец, она прошептала:
— Всё так. Я просто пытаюсь придумать выход из этой неприятности.
— Хм. А может, вы не можете, и вам просто стоит признать своё поражение?
— Вам бы этого хотелось, — фыркнула она. — Но я не сдамся!
— Нет? — его пальцы потёрли обнажённую кожу возле выреза платья.
Она дёрнулась, как от ожога, а он злобно усмехнулся:
— Боитесь, Хёрст?
— А должна?
— О, да, — он медленно провёл линию по платью — от груди к плечу и обратно.
Она постаралась сдержать волну трепета, охватившую её, но не смогла.
Его пальцы продолжали скользить по её коже. Затем он остановился на самой нижней точке выреза её платья… и там застыл.
Тогда она не выдержала, обхватила МакЛина руками и поцеловала изо всех сил.
Если вам когда-нибудь посчастливится нагнуться к уху большого мужчины, не режьте его слух тяжёлыми словами. Просто нагнитесь к нему и нежно выскажите всё разом, и это будет то, что нужно.
Александр ждал, что Кейтлин рассердится, что будет браниться за то, что он её дразнит. Но чего он никак не ожидал — это такой горячей, страстной атаки.
Она раскрыла губы навстречу его губам и провела языком по ним, горячим и ищущим. В паху у него всё напряглось, и он придвинулся ближе, пробежав руками по её спине, по её тонкой талии, по её округлым бёдрам.
Руки Кейтлин сжались вокруг его шеи, и вся она прильнула к нему. Её мягкие полные груди потёрлись о его грудь, потом он почувствовал, как её рука соскользнула вниз к шее. В своём возбуждении она потянула его за галстук, другой рукой обхватив шею, прижимая его к себе так, как будто боялась его выпустить.
Господи, какой она была пьянящей — со своими жаркими губами и горячим и податливым телом. Вот почему им так повезло; вот почему он флиртовал с этой женщиной, такой нетипичной и необычной.
Влечение их друг к другу было жарким и мгновенным, разгоравшимся всё ярче. Ни одна из женщин, с которыми он занимался любовью, не вызывала в нём таких ответных чувств. Может быть, именно поэтому он так рассердился, когда узнал о её хитрости.
Это воспоминание охладило его страстность. Он должен это остановить, в это самое мгновение — если он не сделает этого сейчас, у него не было уверенности, что он вообще способен остановиться. Ему пришлось собрать всю свою волю, но он прервал этот поцелуй и отступил на два шага назад. Всё его тело болело, протестуя против того, что его лишали такого наслаждения.