Абэ считал, что Кирико и без его объяснений понимает причины, по которым адвокат не рассказал ему о своем открытии.
Кирико наклонила голову и задумалась. Она будто окаменела, уставившись на кофейную чашку.
Абэ вспомнил, как нынешней весной Кирико в кафе не захотела даже разговаривать с ним. Теперь она снова на его глазах ожесточилась против кого-то, ожесточилась еще сильнее. Он даже немного побаивался ее.
Оцука вышел из купальни. Тело его, еще в капельках воды, порозовело. Не надевая теплого кимоно на вате, а просто в легком юката>[37] он подошел к окну. За окном в вечернем сумраке виднелся горный пейзаж Хаконэ. Отель, где он остановился, стоял на высоком месте, откуда внизу, в долине, виднелись огоньки рёкан — гостиниц в японском стиле. Огоньки эти мерцали в тумане. У подножия гор напротив тоже клубился туман. Мощные стволы криптомерий подернулись белой дымкой.
Туман становился все гуще. Наблюдая за этой картиной, Оцука вспомнил, как ему говорили, что туман «шипит». «Правда ли это?» — подумал Оцука. По извилистой дороге, спускающейся в долину, вверх и вниз, сверкая огнями фар, ползли машины.
Из купальни донесся плеск воды. Он понял, что сейчас выйдет Митико. Оцука все еще продолжал любоваться пейзажем, когда послышался шорох раздвижной перегородки.
— Смотри простудишься, — раздался позади голос Митико.
Оцука обернулся — Митико с раскрасневшимся лицом стояла рядом. В руках она держала теплое кимоно для Оцука, которое и надела на него.
— На что ты смотришь?
— На туман, — коротко ответил Оцука. — Приходилось ли тебе слышать, что туман «шипит»?
— Хм-м, — Митико задумалась, усаживаясь перед трехстворчатым зеркалом, — не приходилось. А разве туман может «шипеть»?
Оцука промолчал. Прикурив сигарету, он уселся в плетеное кресло. И, лишь усевшись, почувствовал усталость от игры в гольф. Он невольно вздохнул, и Митико, подкрашивая губы, спросила:
— Устал?
— Устал, — Оцука протянул руку и стряхнул пепел.
— Ах, — коротко выдохнула Митико, — не говори так. Сегодня ты был в ударе.
— И тем не менее возраст сказывается, — засмеялся Оцука, — я быстро устаю.
— Но вот принял ванну, и усталость почти сняло.
— Когда человек не молод, усталость проходит не сразу. Тебе это еще незнакомо.
Оцука сбоку посматривал на прихорашивающуюся Митико. Кожа на ее шее, умащенная кремом, чуть поблескивала.
— Не пойму, что ты все о старости да о старости, — выпятив губки, Митико накрасила их и засмеялась. — Проиграл сегодня! — Она повернула к нему пахнущее косметикой лицо. Разговор о гольфе забавлял Митико.
— Ну да, сразу после того, как дал тебе фору.