Конечно, встречались по пути и лихие морские разбойнички, но русы Владимира разок показали свои навыки, а в остальных случаях Садко удалось договориться. На стоянках в портовых городах, где пополняли запасы воды и еды, скидывали кое-что из мелочи, всегда оставаясь при деньгах для продолжения своего путешествия. Главное — удавалось сохранить в тайне, куда они направляются и зачем. Конечно, об этом большая часть команды не догадывалась, но ближайшие соратники, тоже, вообще-то, не обладающие полнотой информации, имели рассудительность не делиться своими знаниями с кем ни попадя.
Поэтому, когда настало время, и Садко объявил: «Ша, пацаны, едем домой», многие удивились. В теплых морях благоухали теплые земли, грязь сопутствовала роскоши, рынки ломились от экзотики, но на редких, доставленных с севера лошадях, скакали без стремян. Зато унылые ослы таскали взад-вперед разнообразные повозки на скрипучих деревянных колесах, встречались и верблюды применяемые, как основное средство транспорта. Железо было в этих краях драгоценно, почитаясь, поди, дороже золота. Отсутствие надлежащего количества дерева влияло на распространение кузнечного ремесла — оно было примитивно, без излишеств. Найти прямой нож, да еще и с надлежащей закалкой лезвия представлялось практически невозможным. Оно и понятно: сколько не нагнетай воздуха на перемешанный с соломой коровий навоз, нужной температуры для получения стали достичь невозможно. Хоть тресни, хоть заставь всех окрестных коров гадить только на нужды кузнечного ремесла.
В трюма кораблей загрузили специи, несколько рулонов драгоценного шелка из шелковой страны[148] и, конечно, злато-серебро в радующем воображение количестве. Садко, лично контролирующий любую торговую операцию, с удовлетворением отмечал про себя, что заклад с Лукой и Фомой принес ему результат. Причем, настолько ошеломительный, что можно было гордиться собой. «Вот дома и погоржусь», — суеверно думал он, представляя всю сложность обратной дороги.
Возвращение к родным пенатам — это всегда волнительно. Приподнятость настроения, грезы о встрече с близкими, предвкушение своих рассказов за праздничными столами, возможность одарить богатыми подарками родственников и друзей — все это способствует тому, что время течет быстрее, как песок сквозь пальцы. Именно сквозь пальцы и пытался смотреть на свои суда Садко, помня о забавном методе готландских русов. Не очень действенно — не углядели же они злобного козломордого — но в общих чертах картину дает.
Ничего страшного углядеть не удалось, как бы ни заходил лив к кораблям, под какими бы углами не держал растопыренные пальцы. Ничто не шевелилось на мачтах, никто не скакал по реям. Разве что какая-то чернота слабо оконтурила все его суда. Но была он столь призрачной, что, вероятно, можно было ей и пренебречь: так, оптический обман зрения. Для верности он попросил то же самое проделать одного из своих помощников, тот безропотно, не выказывая ни удивления, ни недовольства, обошел все корабли и отрицательно покачал головой: ничего. Что же, можно было отправляться и в обратный путь.