И Садко торжественно и резко кивнул сверху вниз своей головой, заставив женщину не просто улыбнуться, а засмеяться.
— Вот я и говорю, — заметил Царь. — Если бы ты к нам пришел до того, как распродал весь свой товар, было бы интересней. Глядишь — и мы кое-чем у тебя разжились бы. Тогда скажи мне и моей супруге одну вещь.
— Ты скажи по правде, не утаи себя, — низким и бархатным голосом сказала Царица, от звуков его по коже лива немедленно побежали мурашки, и сделалось трудно дышать. — Что-то у вас в Ливонии деется — булат ли железо дороже красна-золота, али красно-золото дороже булат-железа?[156]
— Ай же ты, Царь Морской со Царицею! — в том же тоне ответил Садко. — У нас в Ливонии красно-золото дорого, а булат-железо не дешевле; потому оно дорого, что без красна-золота сколько можно жить, а без булату-железу жить-то не можно, а не можно жить ведь никакому званию[157].
— Нам бы железа привез по старой дружбе, так сказать, — заметил Царь. — Так нет, зажал, товар продал, а денежки — тю-тю.
— А на кой тебе железо? — возмутилась Царица.
— Про запас, — махнул рукой ее муж. — Ладно, ты иди, дорогая, у нас тут свой мужской разговор имеется. Хватит еще времени на беседы, побудет у нас дорогой гость некоторое время. Не так ли?
Садко опять кивнул головой, а про себя подумал: «У меня есть выбор?» А вслух, на всякий случай, добавил:
— Да, имеется у меня неделька, как и договаривались. Отчего же не погостить?
Царь нахмурился — не привык, наверно, к условиям и условностям, исходящим не от него самого. Его супруга удалилась, а сам он не торопился с разговором, принялся медленно и важно расхаживать вдоль одной из стен.
— Тебе, конечно, хотелось бы узнать, кто мы такие и откуда у нас некоторые возможности, — наконец, проговорил он. — Надеюсь, на волшебство ты ссылаешься нечасто.
— Вопросов у меня много, Царь, пожалуй, даже слишком, — ответил Садко. — Поэтому я не буду задавать ни одного. Считаю, что ты сам решишь, что я должен знать, а чего мне ведать необязательно. Если мое спасение случилось при твоем участии — спасибо. Да и вообще, я, конечно, в долгу перед тобой. Так что распоряжайся мною.
Но Царь распоряжаться не спешил, хотя ответ музыканта ему, вне всякого сомнения, понравился.
Ливу было предоставлено жилище, стены которого сплошь состояли из сквозных щелей — они были связаны из каких-то прутьев. Крыша тоже была покрыта сухими пучками длинных листьев, уложенных на манер привычной дранки. Все гуанчи жили в таких хижинах и не тужили. Чихни — и развалятся, только царский дом из камня белого сложен. Как же — статус! Дворец!