Все, что он успел сделать — это схватить сестру за руку. Потом корпус корабля потряс мощный удар, сопровождаемый ужасным треском и шумом вспененной воды. Тотчас же раздались дикие крики, заглушившиеся еще более громким треском — киль судна сломался пополам, тем самым позволив потокам воды хлынуть в разверзнувшие перед ними пустоты.
Вильгельма накрыло с головой, закрутило, заударяло о всякие части стремительно разваливающегося парусника. Как мог, он держал Матильду за руку, пытаясь другой, больной рукой, куда-то грести.
Стефан, услышав предупреждающий крик принца, не стал тратить время на раздумья. Он бросил весло, которое неожиданно не бросилось, а как-то вздыбилось, не преминув в это же самое время зацепить рукоятью за платье пьяной дамы, совсем недавно лишенной своей любимой собаки левретки этой самой гребной штукой.
— Вы шалун, — заметила дама и улетела в темноту, словно запущенная пращой. Это весло, наконец, выпрямилось, прочие же весла — некоторые ломались, калеча гребцов, некоторые выдирались из своих уключин, круша борта.
Дюка сбило с ног потоком воды и потащило в трюм.
Человеческий организм устроен таким образом, что без команды от мозга, либо задницы — в зависимости, кто, чем привык думать — не в состоянии эффективно бороться. Даже за свою жизнь. Но иногда, когда голова по какой-то причине отключается, тело проявляет чудеса стойкости и упорства, чтобы максимально долго сохранять это самое тело в жизнеспособном состоянии.
Стефан ощутил обжигающий холод осенней воды, потом ее вкус, почему-то кровавый, у себя во рту, затем понял, что это на самом деле его кровь, а не вода, далее боль в легких от невозможности дышать, позднее — возможность дышать, но при этом что-то периодически ударяет по всему телу, от плеч к ногам. Дюк незаметным образом отрешился от контроля своих поступков, причем это получилось на редкость легко, потому что в дополнение ко всяким ударам случился еще один, роковой, по голове. Это Бетенкур приложился веслом, потрясенный зрелищем катастрофы, однако отнюдь не спешащий на выручку людям, тонущим в ужасе ночи. Стефана вынесло практически к его лодке, вот инквизитор и расстарался.
— Сдохни, ваше величество, — зачем-то прокричал он, опустив весло на голову слабо барахтающегося человека. Скорее всего, в неверном лунном свете, пробившемся сквозь завесу туч, Жан признал человека, с которым случайно столкнулся при погрузке Белого корабля.
Слова эти не пропали, неуслышанные. Одинокий пловец, волею случая почти не пострадавший от последствий кораблекрушения, разве что имущества лишился, да одежду намочил, перехватил поплывшее по течению безвольное тело хунгара.