«И из чёрных этих капель вышло мягкое железо;
Где же белые упали — сталь упругая явилась;
А из красных капель вышло лишь некрепкое железо».
[46]Но не только правильная обувка позволяла двигаться, не принося ущерба своему здоровью, еще нужен был «железный хлеб», чтоб его глодать в путешествии. Помимо ячменя и собственно железа в состав его входят всякие разные добавки. Капелька щелока, щепотка золы, на кончике ножа яд гадюки черной, на зубце вилки — сокрытый яд лягушки, на ногте мизинца — муравьиный яд. И самое главное — пчелиный мед в избытке, чтоб приятней кушалось. А иначе — никак. Погибает организм в кротовьих норах, не выдерживает скоростей, теряется из крови гемоглобин.
Но даже не это главное — не может человек управлять временем, это доступно только Господу. Так и теряются под землей целые народы, хотя на самом-то деле — это мы для них теряемся. Потому что время у нас становится разное.
Вот и ушла чудь, обвалился ее Китеж, размылся, затерявшись то ли в прошлом, то ли в будущем. Дело давно минувшего.
И народ меря помнил то прошлое родственного ему человечества. А раз помнило, то и ушло другим путем, наземным. Или, вернее — морским. За что на берегах Сены и прозвали их «моринами». Прозвали, конечно, кельты, потому как с пониманием относились к таким вот перемещениям, можно сказать, даже с уважением. Куда идете-то? Так путем Уллиса[47]. В поисках лучшей доли? Свою долю с собою нести.
Осели меря у устья Сены, потому как никому не мешали, да и им вреда никто не причинял. Так и зажились слегка. Все собирались дальше идти, но что-то сдерживало, что-то не позволяло двигаться. Толчок был нужен, но его пришлось ждать несколько поколений.
Хольдер сызмальства знал о предстоящем пути, но также с младых лет жил с мыслью, что случится он потом, нескоро, в будущем. Жил себе, поживал, ни сном, ни духом, что где-то далеко на юге скрестили свои словесные копья в велеречивых баталиях святые отцы, бросаясь со всем им доступным пылом и жаром на догмат о филиокве. Кто-то считал, что Дух святой исходит от Отца, кто-то — что от Отца и Сына. Вот и весь спор. Не потому, что есть Святая Троица, а потому — какая она, будто от этого зависит вся ее дальнейшая судьба. А в это же самое время в Александрии веселый дядька Арий вдруг заявил, что правильно вообще отрицать сущность Троицы. При этом он так много говорил, так заворачивал своими откровениями чужие мозги, что понять его могли всего лишь единицы, да и то, наверно, какие-то подставные единицы. Но его цитировали все и вся, потому что свои лозунги Арий вставлял в веселые песенки, которые сам и сочинял. Народ запел, да что там — заголосил. Где пьянка — там Ария поют, где кутеж — без Ария не обойтись. Оболванил население Египта, за прочую Африку принялся. Но тут вселенский собор настроился решительно, обозвал песни «арианской ересью» и повелел с нею бороться самым решительным образом. И опять понеслась чистка рядов в стане верующих и не очень. Раскол это дело называется, что для разрушения Веры — самое страшное оружие. Православные — это те, что за Святого Духа от Отца, и католики — тот же Святой Дух от Отца и Сына. А еще ариане и прочие манихеи с богомилами. Мочи козлов! Если сам не козел.