– Гоу эввей, – уже совсем тихо, но по-прежнему хрипло произнёс незнакомец. Буфетчик, не переставая кланяться, спиною вперёд зашаркал в темноту холла.
Теперь уже мы все трое, сидевшие за столом, удивлённо воззрились на благодетеля.
– Меня зовут Джонни. А вы – русские?
– Да, – за всех ответил я, поднимаясь.
Незнакомец оказался неожиданно маленьким. На нем была белая широкополая шляпа, чёрная шёлковая рубашка с закатанными до локтей рукавами, белые удлинённые шорты и светло-кофейные лаковые босоножки с узкими носами. В общем, одет он был дорого и стильно. За худощавостью его ощущалось натренированное сильное тело.
– Джонни! Я – из Америки, – произнёс незнакомец и протянул руку.
Я представился и пожал ему руку.
– Не удивляйся, что я хорошо говорю по-русски: я несколько лет работал в России. Я был разведчиком, был на нелегальном положении до провала. А теперь, как и вы – просто турист. Я правильно всё говорю по-русски, или что-то не так?
– Правильно, только…
– Значит – что-то неправильно! А как по-русски точно выразить «гоу эввей»?
– Пошёл вон! – на миг задумавшись, ответил я.
– Замечательно! Конечно – «пошёл вон!» Спасибо. Я побегу догонять своих друзей, извините, что обеспокоил вас своим вниманием.
Джонни ослепительно улыбнулся и, развернувшись на каблуках, пошёл на выход. Не было слышно только звона шпор.
Я ничего не могу интересного рассказать об Америке или американцах, потому что никогда не был там. Все мои представления о них чисто интуитивно собирательные и, скорее всего, поверхностны. Вся моя Америка – это четыре встречи с Джонни.
Второй раз он попался на нашем пути, когда мы с директором Облпотребсоюза и героем обороны Сталинграда, членом КПСС с 1943 года, Николаем Ивановичем Шилковым стояли в ботаническом саду города Хайдарабад под большой кокосовой пальмой и старались определить – зрелые орехи или нет. Неожиданно к нам подошёл третий, это был Джонни. Он подошел к нам, как к старым знакомым: улыбаясь и протягивая руку. В другой он держал свёрнутые в трубочку листья бетеля. Он старательно, не торопясь откусывал от зелёной трубочки и, пожевав, смачно сплёвывал густую струю в сторону.
Я знал, как готовится это местное экзотическое снадобье, своего рода лёгкий наркотик. Обычно чёрный полуголый индус, сидя на корточках, набирает своими грязными щепотями из маленьких жестяных коробочек протёртые в порошок местные травы, а потом, поплевав на ладонь, растирает всё это на своей жилистой ляжке, превращая порошок в тонкую колбаску. Эту колбаску он завёртывает в листья бетеля, заклеивая полученную трубочку своей липкой слюной. Вот эту трубочку и жевал сейчас Джонни.