Мы заняли прекрасную комнату, правда, с большим недостатком – окно выходило в сторону противника, и приступили к ремонту двух радиостанций. Через час приходит начальник связи и приказывает быстро собирать аппаратуру и на бричке ехать к РСБ, расположенной в километре от штаба. Мы ничего не понимаем, я выхожу во двор – там никого, только пули повизгивают. Оказывается, это немецкие автоматчики с опушки обстреливают дом. Тут паника-то и поднялась: ведь это ж штаб, где всякие топографы, шифровальщики, связисты, но нет настоящих солдат. Мы с Ивановым схватили автоматики свои, у него, правда, ещё была полная пилотка чёрной смородины (к чаю собрал), так и её прихватили, и с разрешения начальника связи начали без паники «отходить». А вокруг такое зрелище: политработники, шифровальщики, все с бумагами, бегут, падают, опять падают и опять бегут. Мы метров 200 отбежали, слышим – снаряды кругом рвутся, это немцы из самоходок дали. Как только в ложбинку спустились, сели дух перевести; Иванов, конечно, со смородиной не расстаётся.
Слушаем: артиллерия не стреляет, пули посвистывают где-то высоко над нами. Мы закурили, съели всю смородину и пошли по этой ложбинке к РСБ. Проходит 30 минут, приезжает конный с приказом начальника штаба – немедленно всем явиться в штаб для обороны.
Мы с Ивановым берём снова автоматы и всё той же ложбинкой с замиранием сердца возвращаемся в дом. Там полный порядок: всех, кого можно, начальник штаба положил с винтовками, идёт редкая перестрелка.
В штабе над нами начальства нет, ибо командир батальона с двумя взводами уехал с командиром дивизии. Мы из любопытства залезаем на чердак: вечереет, садится солнышко, в нескольких километрах от нас последние немецкие самолёты бомбят дорогу, на опушке леса полная тишина. Я принимаю решение лечь спать. На третьем этаже находим спальню и на мягких постелях засыпаем до утра.
10.09.44
...
«Одним только дачникам Бог дал способность понимать красоты природы, остальное же человечество относительно этих красот коснеет в глубоком невежестве».
Чехов
По-осеннему зашумел лес. Десять дней подряд живём, не вылезая на дороги, в глухом сосновом лесу, даже солнце к нам не заглядывает.
Но тишины всё равно нет, где-то там, на дорогах, рвутся снаряды, а самолёты бомбят даже ночью. Как неприятно вечером лежать под бричкой и всё время слышать над головой урчание немецких «керосинщиков». Только и думаешь, скорей бы заснуть: во сне не слышно. А эти «керосинщики» бросают уже не бомбы, а большие железные ящики с маленькими гранатами; гранаты высыпаются и накрывают довольно большую площадь. Недавно шесть человек солдат, правда, они были немного пьяные, сидели ночью около брички и курили, так их накрыло этими гранатами, и все погибли.