— Виллибхиттур! — воскликнула Нилуфар, закрыв ему рот ладонью. Она решительно встала и сказала: — Мне пора! Я должна уходить. Но обещай мне, что придешь завтра на берег Инда.
Виллибхиттур не отвечал.
— Обещай! Ты должен прийти!
— Я приду, госпожа! Я непременно приду завтра на берег Инда!
— Ты обещаешь?
— Да, госпожа! Теперь я не боюсь вас. Страдание ваше стало мне понятно. Я непременно приду!..
В радостном порыве Нилуфар обняла поэта, и Виллибхиттур на мгновение ощутил сладостную дрожь ее тела.
— Нет на земле равного тебе!.. — взволнованно говорила Нилуфар. — Я верила, что ты не оставишь без ответа мой горестный зов. Иначе бы я молча страдала, ничем не выдавая своих чувств…
Взявшись за руки, они пошли обратно в храм. Нилуфар постепенно успокаивалась. Виллибхиттур снова погрузился в свои бесконечные размышления.
Вдруг Нилуфар сказала: «Смотри!» Они остановились в тени гигантской статуи, чтобы их не могли видеть пирующие. Но предосторожность была излишней. Разгулявшиеся горожане с трудом узнавали друг друга. Шумерские воины покачивались на своих ложах. Купец из Хараппы спал, уронив голову на грудь Вени. Та тоже впала в беспамятство. Манибандх смеялся, оглядывая гостей затуманенным взором. Кто-то дико хохотал, вскрикивая:
— Э-э-э-й, гражда-а-ане-е Мохенджо-о-о-Да-а-ро-о!
И всем казалось это очень смешным.
А рабы и рабыни подносили все новые и новые кувшины с вином, разливая его по чашам. Лишь великий царь йогов по-прежнему сидел в глубоком раздумье. Его сосредоточенное лицо, словно единственная надежная крепость в этом непостоянном мире, напоминало о других, высших силах. И казалось, что все это греховное торжество было возможным только благодаря его бесконечной снисходительности.
Тандра, жена виноторговца, запуталась рукой в ожерелье эламского жреца. Наконец она порвала нить, и крупные жемчужины рассыпались по помосту. Ударив жреца по щеке, она закричала:
— Прочь, дуралей, ты даже пить не умеешь!
На минуту к эламскому жрецу вернулась способность рассуждать.
— Радость нужна, — сказал он, — нужна радость гражданам великого города! Пусть снова Вени станцует, пусть еще раз…
Больше он ничего не мог произнести — не слушался язык. Но слова его подхватили соседи:
— Пусть еще раз… еще раз…
— Что еще раз? — спросила Тандра.
Шумерский воин, выливая, на свои одежды вино из чаши, пробормотал:
— Еще раз, красавица!.. Еще…
Тандра визгливо захохотала.
Шумерский воин поднялся и пошел, спотыкаясь и пошатываясь. Эламский жрец сумел выговорить одно слово:
— Праздник!
— Праздник! — подхватили остальные.