— Ты явился в подлунный мир, потому что я был любовником Неферет?
Калона скрестил руки на широкой груди и встретился взглядом с янтарными глазами брата.
— Нет, я явился, потому что ты лжец и вор. Насилие над Неферет и кража остатков ее добродетели — всего лишь одно из твоих многочисленных преступлений, — заявил Эреб, тоже скрещивая руки на груди.
Калона усмехнулся:
— Ты плохо шпионил, если веришь, что нас с Неферет связывало насилие. Она с готовностью желала меня.
— Я не говорил о ее теле! — повысил голос Эреб, и до Калоны донеслись голоса вампиров, интересующихся, что происходит у Храма Никс.
— Как обычно, брат, ты появился, чтобы доставить мне неприятности. Я должен был оставаться в тени, скрытый от посторонних глаз, и ждать зова. Но, если подумать, будет забавно посмотреть, как ты справишься со встречей с людьми. Маленький совет — вампиры реагируют очень бурно, сталкиваясь лицом к лицу с богом!
Эреб не стал колебаться. Он поднял обе руки и воскликнул:
— Укрой нас!
Взвился ветер, и Калона ощутил легкость, такую знакомую и сладко-горькую, что его охватили два чувства — гнев и отчаяние. Он не позволит Эребу увидеть свое отчаяние!
— Ты не повинуешься Никс? Она объявила, что мне воспрещен вход в Потусторонний мир! Как посмел ты привести меня сюда?
Калона расправил черные как ночь крылья и подобрался, готовый напасть на брата.
— Ты так и остался порывистым дураком, брат! Я никогда не оспаривал заявления моей Супруги. Я не приносил тебя в Потусторонний мир, а лишь вызвал сюда его кусочек, чтобы на несколько мгновений скрыть нас от глаз смертных.
Эреб снова улыбнулся. На этот раз он не стал скрывать свою красоту. От его тела исходило золотистое свечение, а крылья блестели золотыми перьями. Совершенная кожа словно была соткана из солнечных лучей.
«Все именно так, — с отвращением подумал Калона, — Эреб был создан, когда небо подарило поцелуй солнцу. А я — когда оно поцеловало луну. Небо, как и большинство бессмертных — влюбчивая непостоянная сволочь, которая берет все, что пожелает, а потом не замечает плодов своих случайных связей».
— И как оно? Лучше, чем когда ты прокрался туда за этой маленькой недолеткой, Зои Редберд? Тогда ты был всего лишь духом. Не мог чувствовать волшебства царства Никс на своей коже. А тебе всегда нравились вещи, которые можно потрогать и физически забрать себе!
«Хорошо, — подумал Калона, — он сердится! От этого его совершенство померкнет».
Настал черед Калоны улыбаться. Свет, которым он озарил брата, был не жарким опаляющим блеском солнца, но холодным серебристым мерцанием луны.