Пока я ломал свою больную голову над криминальными парадоксами, откуда-то снаружи донеслись новые звуки – кажется, хлопнула дверца автомобиля. Затем послышались и голоса. Как я ни старался, слов разобрать мне не удавалось. Наконец, голоса стали приближаться, и я уже начал их почти ясно различать, когда железный лязг свел на нет мои усилия: в той стороне, где я видел туманную полосу, распахнулась дверь, и яркий дневной свет на секунду совершенно меня ослепил.
– Вот он, красавец, – услышал я голос капитана Смолина. Судя по тону, капитан наконец-то удовлетворил свое маниакальное чувство долга.
– Да, он самый, – подтвердил другой голос, показавшийся мне знакомым. Я присмотрелся, щурясь от солнца. Слух меня не обманывал – это и в самом деле был Гельман.
Смолин ухватил меня за ноги и выволок из помещения наружу, на гравиевую дорожку. Вокруг царило зеленое буйство запущенного сада. Похоже, мы находились за городом.
– Где деньги, Валя? – ласково спросил Гельман, когда капитан протащил меня по гравию метра три и оставил, наконец, в покое.
Я помычал в ответ.
Смолин наклонился и сорвал скотч с моих губ: крайне неприятное ощущение, даже на фоне боли в затылке.
– Михалыч, ты что, спятил? – воскликнул я.
– Какой я тебе Михалыч? – нахмурился Гельман. – Ты, парень, сам, кажется, спятил… Где деньги, я спрашиваю.
– Какие деньги?..
– Те самые, которые ты из сейфа помыл, – спокойно пояснил Гельман. – Думал, я тебя не найду?
– А я что, прятался?.. Михалыч, я тебе точно говорю, ты спятил! Какой сейф? Какие деньги?
Он покачал головой и взглянул на капитана. Тот махнул рукой кому-то, кто был вне поля моего зрения, поскольку я лежал на боку. У меня за спиной послышались шаги. Я напрягся, и не зря: этот невидимый «кто-то» с лету вбил мне в ребра свой тяжелый ботинок, словно посылая мяч в ворота. Вероятно, он был неодинок в любви к футболу, потому что удары тут же посыпались на меня градом. Подключился и капитан Смолин: он начал обрабатывать меня анфас, тщательно выбирая уязвимые места.
Нельзя сказать, что меня часто били в этой жизни. Если откровенно, чаще бил я, поскольку прилично владел вопросом. В каком-то смысле, я даже стал профессионалом и неплохо зарабатывал на умении «обращаться» с людьми… но чтобы так нагло злоупотреблять своим положением (вернее, чужим), как эти легавые… Они просто выводили меня из себя…
Говорят, злость плохой помощник. Однако только она дала мне силы молча дождаться окончания процедуры.
– Стоп, – сказал наконец Гельман. – Пока хватит. Ну как, Валя, ты мне что-нибудь скажешь?