– Ты точно псих, – заключил Кегля.
– Поначалу мне тоже так казалось, – снова кивнул я.
– Правда? И что же заставило тебя передумать?
– Обстоятельства заставили, – усмехнулся я. – Однако переубедить тебя, надеюсь, будет проще. Я пока только обрисую суть проблемы, а к доказательствам перейдем чуть позже, хорошо?
– Хорошо, – легко согласился Виталик. – Может, выпьем?
Я не возражал.
Мы устроились в летней кафешке, под большим полосатым зонтом. Кегля заказал водки, два салата и горячее. Пока он общался с официанткой, я бдительно осматривал окрестности: кто знает, какие еще напасти готовит мне эта гнилая реальность под номером два… Или уже не два? Я почему-то больше не ощущал себя как во сне – видимо, нервная система постепенно адаптировалась к новым условиям моего странного существования. А жаль: ощущение было не то чтобы приятным, но, по крайней мере, освобождало от нервного напряжения, которое я испытывал в бессильном старании понять, что происходит, где я, и как мне тут выжить…
– Давай, – сказал Виталик, наливая мне стопку водки. – Выпьем за твое воскресение.
– С удовольствием, – согласился я.
Водка мгновенно растеклась по жилам, растопив во мне кровь, стынущую от нервного озноба. Кегля полагал, что нервы у меня железные, но на самом деле я просто умел скрывать свои чувства.
Виталика водка тоже слегка расслабила, и он, кажется, был уже готов воспринимать мои объяснения с меньшим скепсисом.
– Ну продолжай, – благожелательным тоном предложил он, – пока у тебя складно получается. Мне даже любопытно стало…
– Наверно, это действительно любопытно, – согласился я, – если смотреть со стороны… Только ты, Виталик, не обольщайся, ты не в стороне, ты внутри этой «божественной» затеи. Как и я. А изнутри, я тебе скажу, мне почему-то все больше неприятные моменты открываются.
За десять минут я полностью изложил Кегле диагноз раздвоения реальности, подкрепив теоретические выкладки рассказом о собственных проблемах. Затем я поведал ему то, что узнал о загадочных древних медальонах, похожих на логотип «мерседеса» и каким-то образом причастных к шизофреническому сдвигу нашей бедной реальности. И, наконец, подвел разговор к его личному участию в этой истории.
– То есть я умер от передоза… – вздохнул Кегля. – Что ж, этого следовало ожидать: не зря я всегда держался подальше от иголок – идиоту понятно, к чему это может привести…
– Вероятно, он все-таки здорово от тебя отличался, – предположил я. – Не был таким чистоплюем… Наверно, и в легион со мной записался по той же причине.
– По какой причине? Хочешь сказать, что я трус?