— Ты меня утомляешь, — заметил Оберлус как ни в чем не бывало. — Реши наконец, что ты собираешься делать, потому что мне недосуг сидеть здесь и выслушивать твою дурацкую историю.
— Посидишь, пока я не решу.
Игуана Оберлус окинул ее насмешливым взглядом и, невзирая на пистолет, стал медленно подниматься, в то время как она продолжала в него целиться.
Поднявшись, он взглянул на нее сверху вниз, неторопливо подошел к своей постели и остановился возле камня, на котором лежал второй пистолет.
— Не вздумай до него дотронуться! — вскричала Малышка Кармен.
Но Оберлус, словно не слыша ее, нагнулся, поднял пистолет и повернулся, взводя курок.
— Разница между тобой и мной в том, — сказал он, недрогнувшей рукой наставив на нее пистолет, — что ты не способна убить даже своего мучителя, тогда как мне ничего не стоило бы убить даже собственную мать. — Он усмехнулся, обнажая гнилые зубы. — Решайся, поскольку у тебя есть три секунды.
Она всмотрелась в него.
— Ты не выстрелишь, — сказала она убежденно.
— Ты уверена?
— Да.
В пещере раздался грохот выстрела, и эхо его, казалось, повторилось миллион раз, отражаясь от стены к стене.
Ошеломленная, все еще не веря в то, что произошло, Кармен де Ибарра несколько мгновений стояла без движения, пытаясь понять, что значит умереть, получив пулю в грудь, да еще когда в тебя стреляют почти в упор.
Однако грохот вскоре стих, вырвавшись через проход в пещеру, и вновь воцарилась тишина, в которой можно было уловить только взволнованное дыхание женщины и учащенное биение ее сердца.
Она оглядела себя, но не обнаружила раны.
А он, монстр, ненавистный как никогда, продолжал спокойно стоять напротив, взирая на нее бесстрастно и насмешливо.
Она поняла, что произошло, в свою очередь прицелилась в грудь врага и спустила курок.
Результатом был один лишь грохот. Такой же грохот, точно так же повторившийся и вырвавшийся наружу.
Малышка Кармен далеко отбросила оружие.
— Ты смеялся надо мной все это время! — крикнула она. — Ты вытащил пули.
Оберлус молча кивнул, медленно подошел к ней и ударом руки опрокинул ее на спину вместе с креслом.
— Это за оскорбления. — Он понаблюдал, как она села на полу, отряхивая платье и вытирая кровь, которая потекла из носа — Не такой уж я дурак, как ты считаешь, — прибавил он. — Мне нужно было узнать, что ты думаешь и как себя поведешь, когда я тебя освобожу. — Он подошел к ней почти вплотную и слегка пнул ее ногой. — Потому что я хочу, чтобы ты была свободна, — продолжил он. — Слишком уж удобно для тебя оправдываться тем, что я держал тебя на цепи. Я хочу, чтобы ты делала это впредь добровольно, потому что тебе это нравится и ты этого желаешь. — Он расстегнул штаны, высвобождая свой огромный член, уже возбужденный, и приказал: — А теперь давай соси, пока я не извергну семя на твое прелестное кружевное платье.