Не спеша приблизилась к пистолетам, оглядела, не притрагиваясь к ним, и обернулась к Оберлусу, который лежал все в той же позе, размеренно дыша. Она наклонилась, подняла один из пистолетов и обеими руками взвела курок, затем вернулась к кровати и остановилась прямо перед похитителем.
Оберлус почувствовал, что его слегка трясут, чтобы разбудить, а когда открыл глаза, он увидел перед собой черное отверстие направленного на него дула.
Он некоторое время помолчал, а потом произнес обычным, ничуть не изменившимся тоном:
— Собираешься меня прикончить?
— Пока еще не знаю.
— Боишься?
Она отрицательно покачала головой:
— Нисколько. Однако если я тебя убью, то едва ли смогу насладиться местью. — Она показала на цепь и властно приказала: — Надень! Хочу, чтобы теперь ты ее носил.
Но Игуана Оберлус помотал головой, не теряя спокойствия:
— И не подумаю. — Он вытянул вперед ногу. — Однако, если желаешь, иди надень сама.
Кармен Ибарра презрительно усмехнулась и опустилась в кожаное кресло, в котором всегда сидел он.
— Я не настолько глупа, — сказала она. — И не собираюсь так легко попасться. — Теперь она улыбалась уже насмешливо. — Вот уж не думала, что ты такой дурак, — продолжила она — В первый же день, когда ты перестал вести себя по-скотски, попался, как кролик.
Оберлус воздержался от комментариев, лишь пристально посмотрел на нее, словно намереваясь загипнотизировать.
— Не смотри на меня так, — сказала она. — Ты меня уже не испугаешь. Сначала я падала в обморок от одного твоего вида, но со временем привыкла к твоему лицу. Я тебе когда-нибудь говорила, что ты и впрямь страшен? И привлекаешь внимание не столько уродством, сколько тем, что в тебе есть что-то нечеловеческое. Сколько я ни старалась разглядеть, что там, за твоей внешностью, сколько ни старалась убедить себя в том, что под ней скрывается человек, у меня ничего не получилось. — Она крепче сжала в руке пистолет, заметив, что Оберлус пошевелился. — Не двигайся! — предупредила она. — Родриго научил меня стрелять. И вот сегодня я увидела на твоем лице человеческое выражение, — продолжила она прерванный монолог. — Пока я одевалась, ты напомнил мне моего кузена Роберто: он так же выглядел, когда я покидала его кровать и начинала приводить себя в порядок, чтобы вернуться домой. — Она прищелкнула языком с гримасой досады. — Он не сводил с меня взгляда, боясь, что я никогда не вернусь. — В ее голосе появились нотки сожаления. — По сути дела, то же самое случилось с Родриго. И с Херманом. Они наслаждались моим телом, я им принадлежала, и, тем не менее, они жили в тоскливом ожидании того, что я вот-вот исчезну. Они не были уверены в себе, — добавила она, — и, вероятно, это заставляло меня покинуть каждого из них.