Она посмотрела на него через плечо.
Он сложил руки на своей впечатляющей груди, с вызовом изогнув черную бровь. Эви вздохнула от неудовлетворенного желания, увидев такой заманчивый вид.
Если бы только он был прав, и все было бы так просто.
Если бы только она могла ослабить бдительность и позволить себе любить его. Хотела бы она, чтобы это все было так просто… она хотела бы открыто и свободно любить его.
Если бы только он знал правду, и ему было на нее наплевать.
Она почувствовала страх, потому что ему, разумеется, не будет наплевать, что он женился не на той сестре. Если он узнает правду, он никогда больше не посмотрит на нее с теплотой и желанием в глазах. Мужчины не терпели, когда их делали дураками. Он мог рассказать всему свету о ее лжи и отослать Николаса. Такой риск был невообразимым.
Решительно скрепя сердце, она открыла дверь в свою комнату и вошла туда, раздумывая, не было бы лучше, если бы она никогда не встречала его. Никогда не знала того, какое желание женщина может испытывать к мужчине.
В глубине души она считала Линни слабой и глупой из-за того, что она позволила красивому лицу лишить ее здравого смысла и оставить скомпрометированной. И потом она подумала, что ее сестра тем более дурра, что продолжала любить этого негодяя после того, как он ее бросил.
Но теперь она знала.
Теперь она понимала, как сердце может властвовать над логикой. Теперь она узнала любовь. Она никогда еще не чувствовала себя несчастней.
Спенсер с замиранием сердца смотрел, как Эви уходит. Он обнажил свою душу, выставил напоказ ту неприглядную часть себя, признался в чувствах, которые она в нем пробуждает. Чувствах, которые начались в Крыму.
Спенсер ощущал вину с самого начала. Желая ее. Негодуя на умершего человека, своего кузена, своего лучшего друга. И это делало его каким-то жалким ублюдком. Особенно из-за того, что теперь, когда встретил ее, женился, узнал поближе, он увлекся ею больше, чем когда-либо.
Выругавшись, Спенсер провел рукой по волосам и упал на кровать. Он должен отпустить ее. Он дал ей защиту своего имени, пожизненную безопасность. Женаты они или нет, Эви не принадлежала ему, чтобы удерживать ее. Она хотела уехать домой. Ему просто надо позволить Эви вернуться в ее маленькую захолустную деревушку.
Положив одну руку на лоб, Спенсер уставился на темный балдахин над ним, задаваясь вопросом, когда именно он отклонился с благородного пути и возжелал женщину, которая, как он убеждал себя, будет не более чем долгом, который должен быть выполнен и вычеркнут из его жизненного списка.