— Д-да, — она заикалась.
Он снова опустил взгляд на ее лицо. Ее холодная маска исчезла. Она выглядела так, словно сейчас упадет. Шагнув вперед, он поддержал ее за локоть. Прикоснувшись к ней, он почувствовал искру и нахмурился, не желая чувствовать ничего подобного.
Конечно, это не оставило ее равнодушной. Она задыхалась. Или, возможно, ее испугал его угрюмый вид. Одного его свирепого взгляда было достаточно, чтобы повергнуть обычного солдата в ужас.
Выругавшись про себя, он выпустил ее и двинулся к канапе. Последние пять лет его жизни прошли в служении Короне. Он забыл, как вести себя в светском обществе. Ему привили немного светского лоска, но на поле битвы это не понадобилось. Он едва мог вспомнить, когда последний раз стоял в гостиной леди.
Она со вздохом опустилась:
— Когда… как?
— Он погиб в битве при Балаклаве, — сказал Спенсер, выудив из кармана мешочек. Развязал его и достал грязный носовой платок. — Он хотел, чтобы это было у вас.
Она приняла его, проведя большим пальцем по Э.К., вышитым тусклой розовой ниткой в уголке.
— Я помню его, — едва слышно прошептала она.
Он поморщился на кровь.
— Я пытался убрать это, — он пожал плечами. — Он всегда носил его с собой, — в его голосе прозвучало обвинение. — Он никогда не забывал вас.
Сжав обрывок ткани, ее глаза сфокусировались на нем.
— Неужели?
Он заморгал, увидев настоящую ярость в ее глазах. Его поразило, что Йен, расхваливая другие ее черты, не упоминал глаза. Он никогда раньше не видел такого ясного голубого цвета. Как раскаленное балтийское солнце.
— Если он был так дорог ему, тогда почему он не позаботился о том, чтобы написать мне?
Недоверие пронзило его, отрывая рану, появившуюся в его сердце от горя. Он ударил кулаком себя в бок.
— Вы должно быть шутите! Йен писал вам. Постоянно, — он тряхнул головой, прорычав: — Несомненно, вы решили жить дальше, забыли Йена, — он яростно кивнул. — Самое меньшее, что вы должны были сделать, — хотя бы написать письмо с объяснением. Он писал вам каждую неделю. До самой смерти, — говорил он так резко, как ножом полоснул. — Даже когда он не получал ни строчки, он продолжал писать.
Ее лицо покрылось пятнами гнева. Она закрыла глаза и тряхнула головой усталым движением.
— Ну конечно. Они… сделали это.
— Кто они? — потребовал он.
— Мои родители.
— Что сделали ваши родители…
— Не отдавали его письма мне, конечно. Они считали его худшим мерзавцем и желали порвать все мои связи с ним.
Его губы сжались в жесткую линию.
Она продолжила:
— Он слал корреспонденцию по адресу моих родителей, — от этого заявления она внезапно нахмурилась. — Как вы нашли меня?