Это привело его в восхищение, возбудило осознанием того, что он был первым. И вряд ли она лгала, ложное чувство позволило ему использовать Эви как более опытную женщину, привыкшую к вторжению мужчин.
— И это была одна причина, по которой меня заперли в подвале — тактический ход. И темнота была способом отвлечь меня, чтобы я не понял, что ты девственница.
Она втянула воздух.
— Ты знаешь, я не хотела принимать в этом участия. Я сама ни за что бы не захотела оказаться там. Я целый день провела там, это ужасно.
— Да. Подходящий страх.
Боль отразилась на ее лице.
— Ты не веришь ничему, что я говорю, — неприкрытая обида промелькнула в ее голосе. — Ты не позволишь мне сделать все правильно, да?
— Сделать правильно? — он усмехнулся, ненавидя ужасное чувство, разрастающееся в нем и невозможность его подавить. — Ты хочешь сделать это правильно?
Она медленно кивнула. В ее глазах светилась неуверенность и страх. Так и должно было быть.
Его взгляд опустился, оценивая ее стройную фигуру, дрожащую, облокотившуюся на дерево.
— И что ты сделаешь, чтобы все было правильно? Ты уже показала, насколько далеко ты можешь зайти, чтобы скрыть свою ложь, — его кровь забурлила, пока он вспоминал то время, проведенное в подвале. Спенсер провел своим пальцем по ее верхней губе и ощутил прилив удовлетворения, когда тело затрепетало от его прикосновения.
— Ты удерживала меня этими прелестными губками для того, чтобы отвлечь, не так ли? Свести меня с ума, чтобы я даже не заметил, что лишил тебя невинности. Было больно?
Румянец окрасил ее бледные щеки.
— Ммм. Думаю, было, — он скользнул пальцем ей в рот и дотронулся кончика языка. — Да, и правда. Ты далеко зашла, — прошептал он. — И что ты будешь делать для возмещения ущерба?
Она ничего не ответила, только смотрела на него широко раскрытыми, с оскорбленным выражением глазами. Он обнаружил, что просто ненавидит это выражение ее глаз. Он предпочитал видеть ее безрассудной и испуганной.
Ее язык начал двигаться вокруг его пальца, ее влажные губы тянули и посасывали.
— Ты будешь умолять? — спросил он охрипшим голосом.
Она отпустила его палец. Ее голубые глаза сверкали, и зубы сжались, превращая ее в гордую, упрямую девушку, в которой он отчетливо видел Эви.
— Это то, что я должна делать?
Он наклонил голову, все еще оценивая ее. Спенсер приник к ее телу, наслаждаясь каждой его линией и изгибом, о котором он мечтал последние несколько дней. Это было выше его сил.
— Умолять необязательно. Я предпочитаю действия словам.
Она изогнула бровь.
Отступив от нее, он скрестил руки и скомандовал равнодушным голосом.