Все произошло даже раньше, чем он предполагал.
В конце того сновидения он оказался в «объятиях» Железной Девы. Обе половинки ее полого тела соединялись ужасающе медленно, вталкивая его в душный мрак, пропахший машинным маслом. Скрип мощных пружин был тут единственной музыкой, а навстречу его глазам, кишкам и сердцу устремились отполированные шипы.
Он был слишком мал для Девы, изготовленной в соответствии с размерами взрослого человека. Поэтому его глаза уцелели, а шип, пробивающий сердце, лишь слегка оцарапал левое ухо. Мегрец остался стоять, стиснутый во тьме металлического чрева, обездвиженный параличом, который предшествовал выпадению в реальность…
Ему повезло. В отличие от многих других он был предупрежден о приближении конца.
* * *
Наяву он утрачивал контроль над своей территорией. Проснувшись, Школьник не почувствовал себя отдохнувшим. Он устал. Он смертельно устал жить в тени Ангела, накрывшей этот город и вдобавок — половину северного полушария. Ему надоела его работа — он был вроде надувного плотика в бездонной и безбрежной луже дерьма. В него вцепилось слишком много рук.
Ни о каком «прогрессе» нечего было и мечтать. Все, на что он способен, — это поддерживать собственное шаткое равновесие и ограниченную плавучесть. Иногда ему приходилось соглашаться на компромиссы, и в подобных ситуациях он больше, чем когда-либо, напоминал человека с пилой и конечностями, пораженными гангреной. И кто посмеет сказать, что у него не было выбора?..
Однако проблема заключалась не только в нем самом. Появился внешний фактор — новый, не предусмотренный никакими прогнозами и пророчествами шедевр Мозгокрута.
Школьник подошел к иллюминатору и бросил взгляд на закованную в гранит набережную. В предрассветном тумане застыли катера и моторные лодки «Сплавщиков». Это была обманчивая неподвижность.
Кое-где виднелись силуэты часовых. Школьника хорошо охраняли. Он был поистине золотым мальчиком. Его ценность понимали и признавали даже члены Ассоциации по ту сторону Блокады. Такими «кадрами» не разбрасываются… Но вряд ли кто-либо сумеет защитить его сегодня. Он принял это легко, как неизбежность. Лишь однажды он заподозрил, что, возможно, был одурачен в самом главном.
Всю жизнь он считал, что борется против режима, который насаждал мнимое совершенство муравейника. Одной из целей деятельности клонов было внесение искажений, не предполагаемых эволюцией системы.
Еще в нежном возрасте он был ознакомлен с догматическими установками «Револьвера и Розы». Начиная с некоторого момента, система становится самоорганизующейся. Взаимные связи оказываются настолько многообразными, а взаимная обусловленность — настолько сильной, что каждый «элемент» превращается в идеальный объект для манипулирования и непрерывного программирования. К тому же — на всех уровнях. В конце концов от индивидуума остается только функция. Человеческая ценность равна нулю — в отличие от информационной. Методы извлечения информации становятся все более изощренными…