— Черт, я уже и забыла, как это вкусно. Ты уже прочла письмо Ника?
— Не-е-ет.
— Ну, ты крута!
— Это говорит женщина, только что затолкавшая «твинки» целиком себе в рот.
— Два.
— Леди и джентльмены, перед вами Тара Моррис, чемпион по поеданию «твинки» среди тех, кто остался после конца света.
Мы хихикаем, словно глупые девчонки, беззаботно и жизнерадостно, пока действительность снова не начинает сжимать нас своей безжалостной лапой.
Моррис становится угрюмой.
— Открой письмо. Пожалуйста.
— Я не могу.
Она качает головой. Ее глаза прощают мне это, а губы — нет.
— Ты напугана. Эти страхи не приносят тебе ничего, кроме бесконечных прогулок по улицам с полными карманами «твинки» и мыслей о нем до умопомрачения.
— Всего лишь одно «твинки».
Всего лишь одно «твинки» сначала. Потом два. Через четыре недели после того, как Ник ушел, я уже скрашиваю свои прогулки четырьмя напичканными химией пирожными. Я стараюсь делать вид, будто его вообще не существует. Я стараюсь себя убедить, что он умер. Я молюсь, чтобы он был жив и здоров в кругу своей семьи.
Когда это случается, я нахожусь в библиотеке, той самой, где погибли надежды моей сестры, прежде чем ее убил Поуп на пустынной улице. На стене нет новых списков. Старые взволнованно трепещут, когда я распахиваю дверь. Смотри-ка! Человек! А потом они успокаиваются. Библиотекарши нет, ее надменность теперь заняла место в исторических книгах, как событие прошлого. И сейчас некому проследить, ем ли я над бесценными томами.
Я срываю полиэтиленовую обертку. Крошки сыплются на страницы раскрытого атласа. Я прижимаю к ним палец, затем слизываю желтые крошки. Сухим пальцем левой руки я веду по хорошей плотной бумаге, обозначая невидимый маршрут через голубые воды, — сперва пересекаю Атлантический океан, затем Средиземное море. Из Нью-Йорка — в Афины. Оттуда ползу наверх дюйм за дюймом по разноцветным пятнам, из которых складывается страна Греция.
Название, название, какое там было название? Ник говорил мне, как называется поселок, откуда родом его родители, но, стоя тут и глядя в это нагромождение неизвестных мне названий, я совершенно теряюсь от их бессмысленности.
Мой желудок сжимается, карта плывет перед глазами, а затем разноцветная мозаика бросается мне навстречу.
Слава Богу, я промахнулась мимо книг. Библиотекарша мне никогда бы этого не простила.
Сейчас
Я умерла, и это ад. Пламя окрашивает мое лицо багрянцем, лижет языками, танцует с тенями, отправляя одних в темноту, чтобы пригласить других. Светотень играет на незрячих лицах мраморных людей, превращая их в демонов. Солдаты хлещут своих лошадей, галопом скачущих на гипсовых стенах: «Вперед! Вперед!»