— Это не ад.
Слова принадлежат не мне. Они доносятся извне. Я достаточно пришла в себя, чтобы понимать это.
— А где я?
— В Дельфах.
Голос дребезжит, как будто голосовые связки ослабли от времени.
Движение причиняет боль, но мне все-таки удается сесть. Для постороннего наблюдателя я, наверное, напоминаю мешок картошки, и именно так я себя чувствую: центр тяжести внутри меня все время смещается, там все сдавлено, порядок, обусловленный структурой организма, нарушен. Огонь, отступивший назад в очаг, наполнил комнату причудливой пляской света и тени. Женщина по-прежнему слабо освещена.
Надо мной возвышаются двое каменных мужчин.
— Кто они?
— Клеобис и Битон. Герои, которых Гера наградила даром вечного сна, — говорит она, запинаясь.
— Дар, который нельзя передарить.
— Что такое… «передарить»?
Это Греция. Женщина — гречанка. Хотя она и говорит по-английски, я догадываюсь, что паузы в ее речи — результат перевода слов в уме, после чего она произносит их вслух. Жаль, я не могу проявить по отношению к ней такой же учтивости.
Я пытаюсь объяснить простыми словами, и она с пониманием кивает.
— Боги даруют по собственной воле… или никак. Их мать искала покровительства, и за ее дерзость были наказаны сыновья.
Их мать… Мои руки прикасаются к животу.
— Мой ребенок…
— Он жив у тебя во чреве. Он крепок.
— Он?
— Или она.
Я закрываю глаза. Слишком больно. Облегчение — ребенок Ника по-прежнему жив. Отчаяние — его нет рядом.
— Хоть это у меня есть.
Она выходит из тени. Ее лицо покрыто запутанной сетью ожогов.
— Змеи, — говорит она, когда я отвожу взгляд от ее правой щеки. — Подарок болезни.
Я смотрю на нее, на ее лицо и уже знаю, что она сделала.
— Вы их выжгли.
Она кивает.
— Да, я выжгла их огнем. Это было…
Поднеся руку к лицу, она отводит ее, словно не решаясь прикоснуться.
— …очень больно.
— Как Медуза.
Еще один кивок.
— Из всех мифологических фигур мое тело выбрало именно эту. А ведь я никто, всего лишь служанка богов.
— Богов? Не единого Бога?
— Я нахожу большее утешение с теми, кто идет тем же путем, что и я. Их ноги… мои…
Она двумя пальцами шагает в воздухе. Затем она меняет направление разговора.
— Ты знаешь, что тебя кто-то преследует?
Я прихожу в замешательство.
— Вам об этом сказали боги?
— Нет, я сама слышала. Теперь время отдыхать.
Я закрываю глаза, но сон не приходит.
Отбросы. Это слово подобно опухоли закрепилось в моем сознании. Оно выпускает усики, которые, извиваясь, оплетают здравые мысли, сжимая их так, словно хотят выжать из них все рациональные соки.
Отбросы.
Мой ребенок в порядке. Мой ребенок…
Отброс