— Почему? — спрашивает она.
— Что почему?
— Почему ты?
— Я не знаю.
— Ты должна знать.
— Но я не знаю.
— Тогда зачем он тебя преследует?
Почему сумасшедшие совершают свои поступки? Почему я пересекла полмира, чтобы найти одного человека?
— Я не знаю.
Тогда
Я оставляю в коробке записку, ставлю ее перед входной дверью. Когда Моррис приходит, она читает, шевеля губами.
— Крекеры и «твинки»?
— От всего остального меня тошнит, — говорю я ей губами через стекло двери.
Она пожимает плечами, чешет нос.
— Ладно.
Она уходит через дорогу, унося с собой коробку. Мы это делаем уже в течение недели. Я оставляю коробку перед входом, она через несколько минут приносит мне припасы. Только на этот раз минуты тянутся так долго, что я успеваю дважды сбегать в туалет на первом этаже — проблеваться. Она возвращается с пустыми руками.
— Где моя коробка?
— Идем, доктор хочет тебя видеть.
— Я на карантине.
— Ему все равно.
— Хорошо.
Я неохотно открываю дверь, выхожу на тротуар, удерживая между нами дистанцию. Наши шаги эхом отзываются в холле, когда мы входим в старую школу. Шаги Моррис звучат радостно, в то время как в моих слышится бремя, которое я тащу на себе.
Джо ожидает нас в изоляторе. Он надувает резиновую перчатку, приставляет ее к своей голове и скалится.
— Я петух. Сколько времени прошло с того времени, как Ник уехал?
Моррис бросает на меня взгляд.
— Шесть недель.
— Шесть недель, два дня, шесть часов. Плюс-минус минуты.
Она поднимает бровь, чешет нос.
Он выдвигает ящик стола, шарит в нем, бросает мне коробку. Я смотрю на нее не мигая.
— Когда у вас в последний раз были месячные?
— Я не помню.
Моррис усмехается.
— Все эти стрессы. У кого теперь менструации?
— Вы предохранялись?
Мои щеки заливает румянец.
— По большей части.
— Что ж, значит, не всегда, — говорит Джо и ослепительно улыбается.
Хотя коробка в моих руках почти ничего не весит, серьезность ситуации делает ее тяжелой, как кирпич. Не может быть, чтобы я была беременна. Конечно, я хотела детей, но… не сейчас.
Джо завязывает на перчатке узел.
— Сходите в туалет и пописайте на полоску.
Моррис направляет меня из комнаты. Безвольная, я даю ей отвести себя в туалет. Я мочусь на полоску, пока она расхаживает взад-вперед. Две розовые линии постепенно проявляются в белом прямоугольнике.
— Сколько линий?
— Две.
Взрыв смеха.
— Я рада, что кому-то из нас это кажется смешным, — бормочу я.
— «Я ничего не знаю о родах!»[46] — визжит она.
Когда мы входим, Джо опять широко улыбается.
— Похоже, смертный приговор вам заменили пожизненным заключением.
Он бросает мне пузырек, в котором гремят таблетки. На нем написано: «Витамины для беременных».