Теперь понятно негативное отношение ко мне Джонаха во время нашей первой встречи на берегу озера.
— Так вот почему при виде меня ты разозлился, — сказала я. — Не потому, что считал, что я как Шарлотта, а потому, что подумал, что я тебя забыла.
— Ты и забыла. И ты не так уж сильно отличаешься от Шарлотты.
Я, было, запротестовала, подумав, что он начал подкалывать меня из-за светских мероприятий, люксовых брендов или зимних каникул в Палм-Бич — как раз всего того, что меня не интересовало. Но вместо того, того чтобы самой строить предположения, я позволила ему оправдаться, задав вопрос:
— Чем же я похожа на Шарлотту?
Он улыбнулся.
— Потому что ты умеешь быть преданной. Вы обе дорожите своей семьей, хоть и вкладываете в это понятие разный смысл. Ее семья — дети и майор, а твоя — Дом.
Конечно, так было не всегда, но я не смогла не согласиться с ним.
— Понятно.
Несколько минут спустя, вернулась наша официантка с двумя дымящимися порциями лапши.
— Девять, — сказала она, ставя тарелку перед Джонахом. — И два, — сказала она, опуская идентичную тарелку передо мной.
Вытащив из обертки палочки для еды, я в предвкушении посмотрела на Джонаха.
— Готов?
— А ты? — с весельем спросил он.
— Справлюсь, — заверила его я, зачерпнув лапшу и бобовые ростки.
Я положила в рот много… и тут же об этом пожалела.
Видимо «два» — эвфемизм для словосочетания «огнедышащий дракон». Глаза заслезились, в глубине горла зародилось тепло, превратившись в огненную бурю на кончике языка. Готова поклясться, что у меня дым валил из ушей.
— Ой, Божечки. Божечки. Божечки. Горячо, — выговорила я, прежде чем схватить стакан воды и залпом выпить половину. — И это два? — прохрипела я. — Это же безумие.
— А ты еще хотела семь, — беззаботно сказал Джонах, едя свою лапшу, как будто она была приправлена соевым соусом.
— Как ты можешь это есть?
— Уже привык.
Положив себе в рот еще, я быстренько стала пережевывать, едва наслаждаясь вкусом. В основном даже пыталась проглотить, не разжевав, чтобы во рту снова не запекло.
К нам опять подошла официантка с графином воды в руках. Обновив стакан Джонаха, она посмотрела на меня.
— Два?
— Слишком острое, — призналась я, выпивая залпом оставшуюся половину стакана. — Что это? Тайский перец?
Пожав плечами, официантка наполнила мой стакан.
— Повар выращивает их у себя во дворе. Очень острые.
— Очень-очень острые, — согласилась я. — А кто-нибудь заказывает десять?
— Постоянные клиенты, — ответила она. — Или смельчаки.
На этой ноте она ушла теперь уже с пустым графином.
Я посмотрела на Джонаха. Из-за специй у меня слезились глаза.