– Петька говорит: «Пропустим», — вставил нетерпеливый Савкин.
– Пропустили. Они, как гончие псы, устремились по вашим следам, — продолжал Толя. — Ну, мы и дали им в хвост. Сначала из автоматов, а затем и гранатами. Они залегли…
– А когда поднялись – мы им подсыпали еще, — спешил высказаться Володя. — Я смотрю, а колосья шевелятся. Я как крикну: «Толька, обходят!» Ну, он туда гранату, я другую…
– Оставаться на месте было опасно, — нарочито спокойно сказал Петя. — Решили уходить. Вбежали в деревню, а с запада врываются немцы. Мы дали по одной очереди – и в огороды.
– Выскочили за деревню, а там картошка растет, — подсказал Володя.
– Думаю, что делать… Куда бедному податься? - продолжал, все больше воодушевляясь, Петя. — Слышу, Толя говорит: «В картошку. В картошку ложись». Раздумывать некогда. Лег…
– А я подумал: спрятаться в огородах в кукурузе или конопле – найдут, — сказал Толя. — И вижу картофельное поле. Ботва достаточно высокая, чтобы скрыть лежащего, а подозрения не вызовет. Эх, была не была. Решил попытать счастья. И, как видите, не просчитался.
– А дальше что было? — спросил Леша.
– Дальше? Фрицы пошарили, пошарили по деревне, ничего не нашли и пошли дальше по вашим следам. Видим, скучились на дороге, устроили перекур. Затем вернулись к машинам. Когда они уехали, мы вышли из своего укрытия, зашли в деревню, пообедали и пришли сюда, — закончил Толя.
Они рассказывали просто, как о каком-то обычном случае. Но попробуй повторить все это!
– Ох, Костька, я и подрубал, — хвастливо заявил Володя Савкин. — Кувшин молока, полкувшина простокваши и пять штук сырых яичек. С собой мы принесли три буханки хлеба.
Однако скоро Володе пришлось расплачиваться за свою жадность. У него начались желудочные рези. Володя, мучаясь, катался по траве, зажимал руками живот и поминутно бегал в кусты.
– Теперь мне ничего не страшно, — говорил серьезным тоном Юра Корольков. — Могу спать спокойно, без опаски.
– Это почему же? — спрашивал лукаво Рыбинский.
– Охрана надежная, — продолжал невозмутимо Юра.
– Ты имеешь в виду Рябченкова?
– Вон охрана, — с улыбкой показал Юра в сторону кустов.
В нашем маленьком лагере наступила разрядка, царило оживление. Людей радовала и победа, и отдых, и возможность привести себя в порядок. Это была первая ночь со времени выхода из Брянских лесов, которую нам предстояло провести на месте…
Дежурство выпало на мою долю. Ко сну не тянуло, и я решил смену себе не будить. За эту ночь я о многом передумал. Вспомнил жену с маленькой дочуркой. Они даже не подозревают, что я сегодня был на волосок от смерти. Не знал ничего и я о них. Где они сейчас? Что с ними? Перед вылетом в тыл врага посылал запрос во все концы страны. Ответы приходили неутешительные. В числе эвакуированных моя семья не была зарегистрирована. Возможно, эшелон разбомбили, а может быть, остались в Полтаве? Как они там живут? Вдруг их уже и в живых-то нет? Жены офицеров нашего полка, которые сумели эвакуироваться из Полтавы, уже установили связь со своими мужьями. Сколько было радости, когда один офицер первым в полку получил письмо от жены, выехавшей в тыл. Его засыпали вопросами: «Что пишет? Где она? Нет ли с ней и моей? Возможно, она знает, где наши?» – и множество других вопросов. Полк – единая большая семья. Радость одного была радостью для всех. Через семью одного разыскивали семьи другие. Но не всем улыбалось счастье. Даже здесь, в группе, я не одинок в своем горе. Сережу Рябченкова постигла такая же участь.