— Господи, ты рассуждаешь как романтически настроенный восемнадцатилетний юноша!
— В восемнадцатилетнем возрасте мне не удалось быть романтиком, — посетовал я. — Может, было бы лучше, если бы я им был. Может, было бы лучше, если бы я никогда не встретил Пола, не стал здесь работать, и не вел бы жизнь, в которой постоянно приходится лгать, обманывать и заниматься шантажом — нет, не перебивай меня! Ты попросил меня сказать, что меня беспокоит, так уж дай мне закончить! Просто эта история с «Хаммэко» выставила на показ все, что так неладно в моей жизни, Нейл. Выкручивать Уайтмору руки, пытаться обмануть наших соперников и натолкнуться вместо этого на мошенничество с их стороны — зачем все это? Чтобы банк Ван Зейла смог хранить лишний миллион долларов! Чтобы «Хаммэко» могла запустить оборонный бизнес и тем самым углубить холодную войну! Тебе не ясно, как это все ужасно? Ты же ощущаешь пустоты всего этого? И что все это в любом случае означает? Задаешь ли ты порой себе подобные вопросы? И разве у тебя не возникает сомнений?
— Никогда, — ответил Корнелиус. — Мне нравится моя работа, мне нравится мое положение, и я полностью счастлив, без сожалений, без опасений и без каких-либо болезненных самокопаний.
— О, да? — сказал я, слишком быстро допив свое бренди. — Тогда позволь мне задать тебе пару вопросов. Ты когда-нибудь думаешь о Стиве Салливене? И ты никогда не вспоминаешь Дайну Слейд?
Я не собирался задавать эти вопросы. Теперь мы с Корнелиусом редко упоминаем старого врага Стива Салливена и никогда, ни при каких обстоятельствах не вспоминаем Дайну Слейд.
Уже прошло около двадцати лет, когда Корнелиус впервые схватился со Стивом. Хотя мы тогда едва вышли из подросткового возраста, своей упорной работой в банке, куда мы поступили после смерти Пола, мы завоевали доверие, и Корнелиус начал сознавать, что он больше не может терпеть снисходительное и покровительственное презрение своего самого могущественного партнера. Однако, когда он впервые высказал мысль, что он мог бы попытаться «убедить» (его слово) Стива покинуть Нью-Йорк и переехать в Лондон, чтобы возглавить там филиал банка Ван Зейла, я подумал, что он сошел с ума.
— Как мы сможем заставить его сделать это? — Я был напуган и шокирован. Сама мысль о нас, выгоняющих Стива прочь из здания банка на Уиллоу-стрит, дом 1, вызвала в моем воображении картину двух котят, пытающихся лишить обеда льва, оттаскивая его от пищи за хвост.
— Не будь дураком, Сэм, — сказал Корнелиус, как всегда удивленный моей наивностью, которую, несмотря на два с половиной года работы в банке, я иногда проявлял. — Ты и в самом деле забыл, что произошло, когда Пол умер?