Учеба в университете прошла пять с половиной лет в трудовых днях. Учили день и ночь тяжелые предметы. Мы, физиологи, работали над трупами, познавая анатомию и физиологию человека, а когда стали изучать нервную систему, то начались лекции Алексея Алексеевича Ухтомского — профессора, академика. На его лекции собирались студенты всех факультетов, свободных мест в аудитории не было, многие стояли или сидели на полу, слушали, раскрыв рот, его интересные рассказы о мире животных и мире человека.
У A.A. Ухтомского есть несколько книг по центральной нервной системе, и, чтобы об этом рассказать, нужно просто прочитать его труды. А когда начались практические занятия по физиологии, то под руководством его ассистентов мы работали над собаками и кошками, усыпляли их, разрезали брюхо и на открытых внутренностях изучали пищеварение организма, оно такое же, как и у человека.
Любимым ассистентом Алексея Алексеевича был талантливый аспирант, армянин, по профессии физиолог, большой общественник, секретарь парторганизации биологического факультета Арутюн Айропетьянц. В то время было гонение на И. П. Павлова, а он поклонялся его учению. Академику Павлову была предоставлена аудитория на Мытницкой набережной, в одном красивом здании университета. Однажды Айропетьянц подошел ко мне и (почему он выбрал меня?) сказал по секрету: «Ходите в секретную аудиторию Ивана Петровича, он там читает лекции не для всех, а только для тех, кто понимает полемику по поводу его учения». Я ничего не понимала в этой полемике, но ходила на Мытницкую набережную и с упоением слушала лекции И. П. Павлова.
И когда академик кончил читать курс лекций по центральной нервной системе, он сказал Айропетьянцу, что возьмет в Колтуши на практику по условным и безусловным рефлексам двоих из нашей группы, Айропетьянц почему-то отобрал меня и еще одну мою сокурсницу, Басю Александрову. Так мы оказались в Колтушах.
Про учение Павлова, его лаборатории с иконами в углах говорить можно долго и этому нужно посвятить целый труд, но только до сих пор я не пойму того, что происходило с его учением: кто-то его отвергал, а Сталин его очень ценил, и тому было доказательство: во время гонения на Павлова, по указанию Сталина ученому в Колтушах была построена церковь, и Павлов молился за его здоровье.
Под руководством Павлова я сделала семь операций на собаках и получила от него хорошие оценки. Операции содержали доказательство условных и безусловных рефлексов. Практикуя на живых собаках, мы также много сделали выводов по его теории. В 1936 году я еще была студенткой, моей дочери было два года, в физиологическую аудиторию подошел Айропетьянц и в каком-то волнительном состоянии сказал: «Иван Петрович скончался, похороны будут в Колтушах, приходите на похороны, будете стоять в почетном карауле вместе с Басей Александровой».