В сводках Советского информационного бюро в эти дни сообщалось о действиях 1-й ударной армии: множество убитых немецких солдат и офицеров валяется на заснеженных дорогах, по которым наступает армия генерала Кузнецова; наши части не просто теснят противника, а уничтожают его живую силу.
Упоминалось в сводках и о 71-й бригаде: «Гвардейская часть тов. Безверхова (Западный фронт), ведя упорные бои с противником, нанесла немцам большой урон. Только убитыми гитлеровцы потеряли 500 солдат и офицеров. Наши бойцы захватили 3 немецких танка, 27 орудий, 30 пулеметов, зенитную установку и большое количество снарядов. Трофейные орудия гвардейцы установили на огневых позициях и громят врага его же снарядами».
Война есть война. Были потери и у нас. Более пятидесяти бойцов и командиров остались лежать навечно в братской могиле в деревне Тимоново. Там сейчас стоит памятник погибшим воинам.
После освобождения Тимонова части бригады сосредоточились севернее Солнечногорска. Они перехватили шоссейную и железную дороги на Ленинград и вместе с 55-й стрелковой бригадой содействовали войскам 20-й армии в освобождении Солнечногорска от немецко-фашистских захватчиков.
В сумерках мы по дамбе обошли Сенежское озеро и остановились на ночлег в поселке севернее Солнечногорска. Я находился во взводе главного старшины Пономарева. Расставив охранение, мы натаскали в дом сена из стога, стоявшего во дворе, и повалились спать. Рядом со мной оказался пулеметчик старшина 2-й статьи Окунев. После боя за Тимоново он находился в большом нервном возбуждении, ему не спалось, он хотел говорить и говорить. Вначале я усиленно заставлял себя слушать его, хотя ужасно хотел спать. Но вскоре и у меня ни в одном глазу не стало сна. Рассказ заинтересовал меня.
— Схватка за Тимоново мне чем-то напомнила бои за Борнсово, — рассказывал Окунев. — Фашисты засели в домах, хорошо укрепив их. Разделившись по два человека, мы стали выбивать гитлеровцев из построек гранатами. Приближаюсь я к одному из домов, вдруг вижу — сидит на улице в сугробе женщина — одни глаза, черные такие, — прижала к себе детей, что-то кричит мне. Я на миг остановился и ясно услышал: «Не ходите в этот дом, там немцы». Дал сигнал бойцам: залечь. Фашисты открыли шквальный огонь. Я подполз к женщине. Она, плача и заикаясь от страха, сообщила, что в ее доме засело человек двадцать немецких солдат и один офицер. Расспросил ее, где безопасней подойти к дому. Она показала в сторону амбара. Моряки подкрались к дому с той стороны, откуда их не ждали, где не было в стенах бойниц, и уничтожили засевших там фашистов.