Мой сосед повернулся на бок, лег поудобней и продолжал:
— На ночлег мы пришли к этой женщине. Наша спасительница разогрела тушенку, сварила картошки и вместе с нами поужинала. Все мы прониклись большим уважением к хозяйке этого дома. Рискуя своей жизнью и жизнью детей, она помогла нам расправиться с фашистами. Мы, в свою очередь, спасли ее. Хотелось, прощаясь с этой женщиной, как-то отблагодарить ее, что-то подарить ей на память. «Но что?» — развел я руками. И тут пришла мысль: «Рукавички, присланные матерью». И я подарил их.
Эпизод, рассказанный фронтовым товарищем в ту морозную военную ночь, не изгладился из памяти. После войны я побывал в тех местах, где проходили с боями моряки. На месте пепелища, где раньше стояло Борнсово, колхозники выстроили красивое село. Новенькие, с резными наличниками и террасами, дома выстроились, как по шнурочку, в две шеренги с севера на юг. У каждой избы цветники. Следов войны и в помине нет. Только памятник сахарной белизны, воздвигнутый погибшим воинам, напоминает о том времени.
День был летний, ясный, праздничный. Народу на улице! Узнав, что я моряк и воевал в здешних местах, колхозники обступили меня. Завязалась беседа. Многие приглашали в гости, посмотреть, как живут. Но о жизни их можно было судить и не заходя в дома. Над каждым домом — антенна телевизора, на окнах — тюлевые занавески. В деревне радость и веселье.
Пожилые люди начали вспоминать о тяжелых днях фашистской оккупации. Одна из женщин, в годах уже, черноглазая, с гладко зачесанными волосами, выступила вперед и сказала, что теперь ее очередь рассказывать. Назвалась Чернышевой Анной Ивановной.
— Помнится, — заговорила она, — немцы пришли к нам из Ольгова и сразу стали выгонять всех из домов. Я спряталась в подвале с двумя детьми, один из них был грудной. Куда с ним пойдешь? Здесь я просидела всю ночь, прижимая к себе детей и согревая их. В моем доме поселилось до двух десятков фашистских солдат.
Утром послышалась стрельба. Смотрим — наши наступают. Немцы выломали пол дома, пробили стену, выставили пулемет. Меня с детьми выгнали на мороз. Один из них, говоривший по-русски, приказал мне влезть на сугроб и кричать в сторону наступавших, что в доме, мол, немцев нет. Что мне было делать? Фашист угрожал оружием и орал, чтобы я шла не медля. Дети плакали, а я точно окаменела. Подгоняемая фашистом, поднялась на сугроб. Села, взяла детей в охапку и думаю: «Пришел мой конец». А тем временем наши солдаты совсем близко подошли к селу. Их как-то надо предупредить об опасности. «Что будет, то будет», — решила я. Оттолкнулась и вместе с детьми покатилась с сугроба вниз. В это время недалеко от меня бежало несколько наших бойцов. Я закричала им: «Не ходите сюда, здесь засада!» Солдаты обошли дом и уничтожили фашистов. Потом они ночевали у меня в доме, угостили солдатской едой. Их командир назвал меня своей спасительницей и дал мне на память подарок.