Отойдя от лагеря на несколько километров, Отряд собрался вместе. Не говоря ни слова, от основной группы отделились две подгруппы и растворились в лесу. Ивана ткнул пальцем в грудь «Бородач» и поманил за собой.
– Пойдешь с нами, – тихо шепнул он в ухо Конкину. – Ушки на макушке держать! Мы отправимся вашим маршрутом. Попутно проверим историю – если обманул, разговор будет короткий.
– Есть! – также шепотом ответил Иван. Несмотря ни на что, у него радостно защемило сердце. Он вдруг как будто увидел перед собой милую Катю, которая, потупив глаза, теребила подол юбки своими тоненькими, покрытыми веселыми веснушками пальцами…
Они все шли и шли, не гуськом, друг за другом, а раскинувшись в широкое построение с головным и фланговыми дозорами, готовые в любой момент принять бой. Но лес был абсолютно тих, лишь ветер раскачивал деревья, да птицы и зверье жили своей обычной жизнью, не обращая внимания на странных двуногих, занятых истреблением друг друга. Вот, обливающийся потом, тяжело нагруженный, Николай, стряхивая с бровей крупные капли, увидел перед собой пару глаз-бисеринок. Белка, застыв с орешком в лапках, пристально смотрела на него.
«Божье создание», – подумал Удальцов, аккуратно обходя поваленное дерево, прыгая через заполненную водой яму, руками цепляясь за вырастающие из-под земли корни и продолжая свой тяжкий путь. «Вот бы и людям так жить! Много ли нам надо: хлеба и мира, как той белочке орешков». Он с тоской подумал о бесконечности этого леса и вселенной и внезапно вспомнил Москву. Привезенный туда не по своей воле, сирота, он не любил этот город поначалу. Кичливая и хвастливая, столица вызывала в Николае страх и отторжение, люди казались самодовольными и злыми. Затем он вспомнил усыновившую его женщину, которую полюбил всей своей израненной мальчишеской душой. Полюбил, как любил погибшую в голодных муках мать. Николай вспомнил дворовые игры в футбол залатанным, полусдутым мячом, своих первых друзей. Именно тогда он наконец почувствовал, что этот негостеприимный город принял его.
Город заканчивался. Окраины постепенно переходили в парки, дороги сужались, появлялось все больше и больше растительности. Лес был необъятен, в борьбе с человеком он всегда побеждал. Поглощал все, забирал, примирял, усыплял навсегда…
Отряд шел медленно. Тяжело нагруженные люди пробирались через бурелом не спеша, стараясь сберечь себя от травм и измождения. Шли до полудня, а потом командир наконец объявил привал.
Подполковник Ерошкин недоумевал. Согласно его умозаключениям, в лесу должна была идти тотальная охота. Судя по имеющейся информации, на ноги были подняты все силы немцев, включая полицаев и добровольческие войска Ваффен СС, сформированные из прибалтов-коллаборационистов и прикрепленные к «Оборотням» для усиления. Вся эта значительная, хорошо вооруженная и подготовленная вражья сила должна была сейчас усердно прочесывать все леса в округе. А вместо этого – полная тишина и никаких признаков охоты. Все это было крайне странно. Подполковник приказал ускориться и удвоить внимание…