Слева от нас с мамой сидел еще один пассажир, небрежно одетый человек средних лет с жидкими светлыми волосами и обвисшими, как брыльки у бульдога, щеками. Он вошел в купе перед самым отправлением, тихо пробормотал: «Хуэ авонт»,[11] уселся и сразу же заснул, откинув голову и открыв рот. Он громко храпел, даже подвывал во сне, как дрель нашего венского соседа, который почти каждые выходные что-то переделывал у себя в квартире.
— Он так всю ночь прохрапит, мы и глаз не сомкнем, — мрачно предрек отец.
— А он специально сегодня в Амстердам поехал, чтобы тебя позлить, — подтвердила мама. — Вот подожди, пройдет год, другой, и сыночек твой будет совсем как ты.
Но я так устал, что даже возражать не мог. Храп нашего попутчика мне нисколько не мешал. Не успели мы доехать до Санкт-Пёльтена, как я заснул на маминых коленях.
На следующее утро я проснулся уже в Дюссельдорфе. Глаза у мамы покраснели. Лицо было бледное, немного опухшее.
— Вот так всю ночь мысли какие-то в голову лезли, сидела, сидела, так и не спала совсем, — сказала она.
— Нечего голову ломать, я для себя уже все решил. Так что выспался на славу, — провозгласил отец.
Наш попутчик тоже проснулся и что-то пробормотал по-голландски. Достал из кожаного чемоданчика термос, булочку с колбасой и две яйца вкрутую. Потом разложил на коленях газету, очистил яйцо, целиком засунул его в рот, откусил кусок булочки и отпил из термоса. Я не мог отвести взгляд от второго, еще нетронутого яйца, которое лежало у него на коленях.
Голландец усмехнулся, подмигнул, взял яйцо и протянул его мне и сказал:
— Ко-ко-ко!
— Нет, спасибо, не стоит! У нас с собой завтрак. Нет, спасибо, не нужно! — запротестовала мама.
Но я уже начал облуплять яйцо, а скорлупу клал нашему попутчику на колени.
— По крайней мере скорлупу мог бы в мусорную корзину бросить, — сказал отец.
— Ничего страшного! — ответил наш попутчик на совершенно правильном немецком, но с сильным акцентом.
— Ты хоть поблагодари господина! — напомнила мне мама.
— Спасибо! — чавкая, пробурчал я.
Попутчик рассмеялся, с любопытством оглядел меня и спросил:
— А вы что, в Амстердам едете?
Родители кивнули и демонстративно уставились в окно.
— В отпуск?
Он, наверное, неправильно истолковал реакцию моих родителей.
Я их опередил:
— Нет, мы уезжаем навсегда.
Мама незаметно пнула меня ногой, а отец вполголоса застонал и покачал головой.
— Ах, вот как? — удивленно переспросил незнакомец.
— Да, потому что мама в Австрии потеряла работу. Теперь мы в Голландию переселиться хотим. Но вообще-то мы из Советского Союза. И в Израиле пожить успели.